Сидя на крышке унитаза, я разгрыз пластиковый пакет и зарядил патроны. Я всегда ослаблял пружины магазина, когда оружие не было нужно. Большинство задержек происходит из-за неправильной подачи патронов из магазина: либо магазин не до конца вставлен в рукоятку пистолета, либо пружина магазина слишком долго находилась под напряжением и не срабатывала. Первый выстрел может не дослать следующий патрон в казённик.
Я зарядил оружие, вставив магазин в рукоятку и убедившись, что он полностью встал на место. Чтобы подготовить оружие, я оттянул верхний затвор назад указательным и большим пальцами и отпустил его. Рабочие части сами собой выдвинулись вперёд и дослали верхний патрон из магазина в патронник. У меня дома было три универсальных самозарядных пистолета: два были спрятаны внизу, когда я был здесь, и один под кроватью — небольшой трюк, которому я научился у отца Келли много лет назад.
Я проверил патронник, слегка отведя назад верхний затвор, положил оружие и запасной магазин в карман, перекинул рюкзак через плечо и запер дом.
Снаружи меня ждал мотоцикл моей мечты, красный Ducati 966, который я подарил себе одновременно с домом. Он стоял в гараже, ещё одно каменное чудо архитектуры 1930-х годов, и порой мне казалось, что только звук его двигателя, пробуждающегося к жизни, спасал меня от полного отчаяния.
8
На дорогах Лондона царил хаос. До Рождества оставалось ещё много дней для шопинга, но судя по количеству машин, этого не скажешь.
Когда я ехал из Норфолка, было холодно, пасмурно и уныло, но, по крайней мере, сухо. По сравнению с Финляндией это были почти тропики. Я добрался до Марбл-Арч чуть меньше чем за три часа, но дальше двигаться предстояло медленно. Лавируя между машинами, я посмотрел на Оксфорд-стрит, где сверкали и мерцали украшения.
Казалось, пора доброжелательности царила повсюду, кроме рулей застрявших в пробке автомобилей и моей головы.
Я этого боялся. В доме в Хэмпстеде, куда я позвонил вчера вечером, работали две медсестры, которые под наблюдением психиатра ухаживали за Келли круглосуточно. Несколько раз в неделю они возили её в клинику в Челси, где доктор Хьюз вёл приём. Круглосуточное наблюдение за Келли обходилось мне чуть больше четырёх тысяч в неделю. Большая часть из 300 тысяч, которые я украл у наркокартелей в 97-м, вместе с её трастовым фондом, была потрачена на её образование, дом, а теперь и на лечение. От неё ничего не осталось.
Все началось около девяти месяцев назад. Ее оценки с момента приезда в Англию были плохими; она была умной девятилетней девочкой, но она была как большое дырявое ведро — все вливалось, но потом просто вытекало обратно. Кроме этого, у нее не было видимых последствий травмы. Она немного нервничала со взрослыми, но нормально вела себя со своими сверстниками. Затем, в школе-интернате, она начала жаловаться на боли, но никогда не могла конкретнее объяснить, откуда они берутся. После нескольких ложных тревог, включая вопрос школьной медсестры, не начались ли у нее преждевременные месячные, ее учителя пришли к выводу, что она просто ищет внимания. Потом постепенно стало хуже; Келли постепенно отдалилась от своих друзей, учителей, бабушек и дедушек и от меня. Она больше не разговаривала и не играла; она просто смотрела телевизор, сидела в унынии или рыдала. Сначала я не обращала на это особого внимания; Я беспокоился о будущем и был слишком занят, злясь из-за того, что не работал с прошлого лета, пока ждал, когда Линн примет решение.
Обычно я реагировал на её рыдания, сбегая за мороженым. Я знал, что это не выход, но не знал, какой. Дошло до того, что я даже начал злиться на неё за то, что она не ценит мои старания. Каким же мудаком я себя теперь чувствовал.
Около пяти месяцев назад она была со мной в Норфолке на выходных.
Она была отстранённой и отстранённой, и ничто из того, что я делал, казалось, не могло её заинтересовать. Я чувствовал себя школьником, прыгающим вокруг драки на детской площадке, не зная, что делать: присоединиться, остановить её или просто убежать. Я пытался играть с ней в поход, ставить палатку в её спальне. В ту ночь она проснулась от ужасных кошмаров. Её крики продолжались всю ночь. Я пытался её успокоить, но она только набрасывалась на меня, как будто у неё был истерика. На следующее утро я сделал несколько звонков и узнал, что на приём в государственную больницу очередь растягивается на полгода, и даже тогда мне повезёт, если это поможет. Я сделал ещё несколько звонков и позже в тот же день отвёл её к доктору Хьюзу, лондонскому психиатру, который специализировался на детских травмах и принимал частных пациентов.