Насколько я помнил, Том был полон дерьма. Он вёл себя нагло и самоуверенно, как какой-то купец-кокни, что было довольно странно, ведь он родом из Милтон-Кинса и был таким же скучным, как его почтовый индекс. Однако к концу поездки на юг он был похож на маленького ребёнка, свернувшегося калачиком на заднем сиденье.
Меня беспокоило то, что Вэл знал о моем знакомстве с Томом, что у него был доступ к подробностям 24-часового периода моей жизни, о котором я почти забыл, но я делал это ради денег, и ничего больше, поэтому я отбросил эту мысль, на всякий случай, вдруг она заставит меня передумать.
Я допил свой напиток, взял шлем и направился в туалет.
Положив шлем на бак в стойло, я сел на крышку, расстегнул куртку и вытащил конверт.
После того, как весь день люди ходили мимо унитаза и швыряли окурки в писсуары, в этом месте воняло. Я осмотрел конверт из пузырчатой плёнки, похожий на нейлон. Затем, положив его на колени и обеими руками, я надавил и начал проводить по нему ладонями, кончиками пальцев двигаясь вверх и вниз по контурам содержимого. Я перевернул конверт и осмотрел другую сторону.
Я не чувствовал никаких проводов или чего-то более прочного, чем то, что, как я надеялся, было деньгами, но, с другой стороны, это ничего не значило. Тончайшая батарейка от фотоплёнки Polaroid, засунутая между пачками, могла бы выдать достаточно энергии, чтобы взорвать письмо-бомбу. Возможно, это особый способ Вэл сказать спасибо.
Я поднял его и поднёс сгиб к носу. Если это было устройство, и там использовалась какая-то экзотическая или старая взрывчатка, я мог бы учуять её запах. Иногда это марципан, иногда льняное масло. Я ожидал чего-то более изысканного, но такие вещи нужно проверять.
Я чувствовал только запах писсуаров. Шум бара то нарастал, то стихал, когда входная дверь открывалась и закрывалась. Я продолжил осматривать конверт.
Я решил всё-таки открыть его. Он ощущался как деньги, весил как деньги. Если я ошибаюсь, об этом скоро узнает весь паб, и разозлённая страховая компания выложит деньги на ремонт.
Я открыл лезвие своего Leatherman и аккуратно разрезал конверт по центру, проверяя каждый сантиметр на наличие проводов. Выглядело многообещающе. Я начал замечать зелёные американские банкноты. Каждая пачка пользованных стодолларовых купюр, которую я аккуратно вытащил, была перевязана, и это говорило мне, что в пачке 10 000 долларов; их было десять. Я был очень доволен. Вэл подтвердил свои слова делом. Теперь я не просто уважал его, он мне нравился. Пока недостаточно, чтобы познакомить его с моей сестрой, но, с другой стороны, сестры у меня и не было.
Кто-то ещё вошёл и дернул дверь туалета. Я хмыкнул, словно собирался пописать. Он проверил следующий туалет, и я услышал звук спускающихся джинсов и то, как он продолжил своё дело.
Я улыбнулся и начал запихивать деньги в кожаные штаны, чувствуя себя весьма довольным собой, в то время как мой сосед пукнул за Англию.
Просидев в пабе ещё полчаса, выпивая ещё апельсинового сока и лимонада и в третий раз перечитывая газету, я гадал, не отозвали ли уже бригаду. В девяти случаях из десяти всё сводится к деньгам. Вероятно, они надеялись выпросить у меня небольшую рождественскую премию. С операторами E4 обращаются так же плохо, как с медсёстрами: они пашут на износ и от них ждут, что они будут продолжать работать, несмотря ни на что.
К этому моменту они уже знали, что адрес — это договор с абонентским ящиком, и это должно было насторожить их. Вероятно, они планировали завтра зайти в офис, открыть мой ящик и посмотреть, что там. Они даже внесли бы меня в свой специальный список рассылки; почта, адресованная в офис 26, проходила бы через систему сортировки Королевской почты, и её на какое-то время задерживали бы, чтобы любопытные могли её немного рассмотреть. Всё, что они найдут, — это мой счёт за Visa. Вернее, счёт Дэвидсона. Возможно, они будут так любезны и оплатят его. Я бы точно больше не стал этим заниматься.
К завтрашнему дню, если бы они решили копнуть глубже, они бы также узнали, что г-н
Дэвидсон недавно был в Норвегии, вернувшись тем же маршрутом, что и несколько недель назад. Что они на это поймут? Сомневаюсь, что они придут к выводу, что это была поездка на лыжах, после того как Дэвидсона видели выходящим из обстрелянного дома, где один из владельцев был русским, которого подстрелили всего несколько дней назад, в стране, которая находилась всего в одном дне поездки от места, где Дэвидсон высадился. Чёрт возьми, уже слишком поздно обо всём этом беспокоиться. Пока у них нет моей фотографии, всё будет в порядке.