Он кивнул, и я помог нам обоим снова ходить.
«Думаю, тебе понравится то, что ты услышишь. Давай, ставь чайник».
Мы добрались до дома и поднялись по четырём или пяти каменным ступенькам к двери. Том нащупал ключ, привязанный к старой нейлоновой верёвке, дрожащей рукой пытаясь вставить его в замочную скважину. Он всё ещё думал, что его сейчас прибьют. Я решил позволить ему так думать; может быть, ему станет легче, когда он наконец поймёт, что я не собираюсь отправлять его в больницу.
В коридоре было так же холодно, как и на улице. Потёртый, грязный ковёр под стать влажным, облупившимся стенам. Старомодная коляска загородила коридор, и я слышал, как в квартире слева кричал её пассажир, пытаясь перекричать телевизионное ток-шоу, которое он делил с ней комнату. Вдохнув, чтобы пройти мимо коляски и добраться до лестницы, я почувствовал себя бодрее. Даже в моём доме пахло лучше, чем здесь.
Тепло поднимается, но не здесь. В доме номер 4 была своя небольшая лестничная площадка, с облупившейся краской на двери и перилах. Ему удалось вставить ключ прямо в замок, и дверь открылась в то, что, как я предполагал, было гостиной. Грязно-серые тюлевые занавески делали грязно-серый свет снаружи ещё мрачнее.
Отделение IKEA, занимающееся сборкой мебели, процветало благодаря Тому. В маленькой комнате повсюду сияла блестящая вощёная сосна; даже у двухместного дивана были деревянные подлокотники. В остальном же квартира была в плачевном состоянии: сырые стены, потёртый ковёр и холод. Камин был заколочен досками, а газовая плита стояла на своём месте, еле-еле дождавшись, чтобы её включили. Я всё ещё видел своё дыхание.
В углу на вощеной сосновой подставке стоял десятилетний телевизор, облицованный деревянным шпоном. Под ним, на таймере мигали одни нули, стоял видеомагнитофон, а рядом на полу лежало около дюжины видеокассет. Справа от него стояла жалкая Play Station с кучей игр, разбросанных по ней, и самый старый в мире компьютер. Бежевый пластик был тёмным и грязным, а вентиляционные отверстия сзади были такими чёрными, что казалось, будто он работает на дизеле. Клавиатура была изрядно потёрта; я едва мог разобрать инструкции на клавишах. Не самое лучшее оборудование для такого высокотехнологичного парня, но для меня это было очень хорошей новостью. Было бы сложнее заставить его пойти со мной, если бы он зарабатывал состояние и жил в пентхаусе. Нужда в деньгах заставляет людей делать то, о чём они обычно и не мечтают. Я был в этом деле экспертом.
Мы оба стояли, и я чувствовал его смущение. Я нарушил молчание: «Поставь чайник, приятель, а я разожгу огонь, ладно?»
Он вошёл в крошечную кухню рядом с главной комнатой, и я услышал, как монеты бросают в счётчик, и как поворачивается ручка, чтобы подать газ. Я услышал, как кран наполняет чайник, бросил деньги на диван и попытался разжечь огонь, несколько раз щёлкнув запальником, прежде чем газ с грохотом вспыхнул.
Напротив была ещё одна дверь, приоткрытая примерно на 15 сантиметров. IKEA не успела добраться до спальни. Матрас лежал на полу, одеяло оторвано в сторону, в опасной близости от переносного керосинового обогревателя. Единственной другой мебелью, похоже, был цифровой будильник, лежащий на полу. Здесь было совсем как дома.
Где находится ванная, сказать было невозможно, но я предположил, что она где-то по другую сторону кухни; скорее всего, она была частью кухни. Я немного посидел у огня, чтобы согреться.
«Так чем ты сейчас занимаешься, Том? Всё ещё работаешь в компьютерном бизнесе?»
Наконец-то в нём забрезжила искра жизни. Он не был так увлечён, и я заинтересовался его темой. Он просунул свою пухлую голову в гостиную; я и забыл, как она торчит вперёд-назад, как петух.
«Да, у меня есть несколько дел, понимаешь, о чём я? Игры — вот где деньги, приятель. У меня есть несколько влиятельных людей в бизнесе, которые отчаянно нуждаются в моих идеях. Понимаешь, о чём я, отчаянно нуждаются».
Я всё ещё стоял на коленях, потирая руки у пламени. «Очень приятно слышать, Том».
«Да, всё отлично. Это временно, пока я решаю, кому продать свою идею. А потом — время веселиться. Найду дом, чтобы купить наличные, а потом, конечно, начну своё собственное шоу. Понимаете, о чём я?»
Я кивнул, прекрасно понимая, что он имел в виду. У него не было ни денег, ни работы, и он всё ещё нес какую-то чушь. Ему наверняка понравится то, что я ему сейчас расскажу.
Его голова скрылась на кухне, и посуду начали мыть. Вставая, чтобы подойти к дивану, я увидела на каминной полке стопку простых белых открыток. На двух верхних были изображены поцелуи от помады и рукописное послание: «Надеюсь, тебе понравятся мои грязные трусики. С любовью, Джуси Люси xx». Я взяла одну. Хорошо хоть помада была настоящей.