Его глаза загорелись, и он, конечно же, поднялся на ноги. «Мне нужно пойти и проверить. Ты идёшь?»
Он так и сделал, взяв с собой чай. Я — нет.
Он вернулся очень быстро, прежде чем я успел выпить кофе. «У тебя нет монет, приятель? У меня нет денег, ну, финских. Только доллары, понимаешь?»
Я вытащил мелочь из напитков, пока он ухмылялся своей шутке.
Я решил прогуляться по округе в поисках чего-нибудь угрожающего. Я уже отмахнулся от E4, но у Вэла, очевидно, были враги, и раз я на него работал, они стали и моими врагами.
Мои документы всегда оставались при мне, но прежде чем уйти, мне нужно было достать из сумки ещё кое-что. Найдя кожаный органайзер на молнии, я бросил обе сумки к ногам Тома и направился в зал вылета наверх. Ничего необычного: никто не шатался, засунув рукава, и не смотрел в толпу, притворяясь, что читает газету.
Я вышел на улицу, но ненадолго, холод обжигал лицо и руки. Ничего плохого и предназначавшегося именно мне я не видел.
Вернувшись в зал прибытия, в тепле, мы увидели пару парней в костюмах с папками большого размера из прозрачного пластика, на которых были написаны имена людей, которых они должны были там забрать.
Том всё ещё был в интернет-раю. «Смотри, Ник. Круто, что ли? Смотри, виртуальный Хельсинки».
Я смотрел на экран, на котором отображалась вся необходимая информация о Хельсинки: от карт улиц до изображений отелей и бронирования билетов на транспорт и в театр. Там даже был план маршрута, по которому можно было пройти по улице, словно в игре. Оставив ему сумки, я пошёл за кофе, сел за тот же столик, стал наблюдать и ждать, думая о том, как мне повезло, что у меня не было младшего брата, которого мне приходилось таскать за собой в детстве.
Через пятнадцать минут он вернулся с сумками. Должно быть, у него закончились деньги. «Я только что написал Дженис, что какое-то время не смогу с ней связаться — у меня в горах набор для тестирования и всё такое».
Я положила органайзер обратно в сумку и допила кофе. «Надо действовать. Они уже должны были приехать».
Наш автомобиль было легко заметить: элегантный, в сером костюме и пальто, с торчащими светло-каштановыми волосами и красным лицом, он предстал перед людьми, толкавшими свои тележки через автоматические двери таможенного зала. Он держал в руках карточку с надписью фломастером: «Ник и ещё один».
Мы подошли и представились. Когда мы пожали друг другу руки, он буквально встал по стойке смирно и щёлкнул каблуками, а затем предложил взять обе наши сумки. Том отказался после того, как я это сделал.
Краткосрочная парковка находилась напротив зала прилёта. Когда мы приблизились к серебристому «Мере», над нами пронёсся самолёт. Том был впечатлён. «Отлично».
Мы загрузили сумки в багажник и забрались обратно. Спайк завёл мотор, и радио завыло. Я думал, что ведущие без умолку твердят что-то на финском, но Том посмотрел на меня. «Они говорят на латыни. Они тут от неё без ума, приятель. Не знаю почему, просто без ума».
Спайк выключил его.
Я спросил: «Откуда вы так много знаете о Финляндии?»
Озеро пришло в движение.
«Вчера вечером я зашёл в сеть и посмотрел, да?»
«Ты собираешься играть в ходячую энциклопедию всю неделю?»
Он посмотрел на меня, не зная, оскорбительно ли это, но потом решился и улыбнулся. «Нет, приятель, просто подумал, что тебе будет интересно узнать».
Он откинулся на спинку стула. Он ошибался, я не шутил.
Мы следовали дорожным указателям. Они были и на шведском, и на финском языках, ведь в прошлом здесь правили и шведы, и русские. Дорожное покрытие было безупречно чистым от снега и льда.
Аэропорт находился довольно близко к Хельсинки, и вскоре мы выехали на кольцевую дорогу. По обе стороны от нас виднелись невысокие промышленные объекты и огромные кучи расчищенного снега. Я невольно улыбнулся, вспомнив Великобританию, где пара снежинок замирает на глазах; здесь же снег лежит месяцами, и страна ни на секунду не теряет присутствия духа.
Я увидел знак «Санкт-Петербург 381 км». Через три-четыре часа мы могли покинуть один из самых богатых и развитых городов на земле и оказаться в городе хаоса и анархии. Но мне не о чем было беспокоиться: мы свернули на другую трассу, E75, и начали уезжать из застроенной территории, какой бы она ни была.
Маленький плавающий компас, прикреплённый к приборной панели, показывал, что мы движемся в основном на север. На всех машинах на шоссе были включены фары — это было правилом.