Это межсетевой экран между мной и остальной системой». Он указал на экран, не отрывая от него взгляда. «Это довольно сложная криптографическая система, поскольку у неё есть обучающаяся программа, которая обнаруживает необычные события, например, мои попытки взлома, и интерпретирует их как атаку. Если бы мы пытались сделать это на месте, я бы не успел».
Но эта схема идеальна: у меня есть время играть».
Его внимание отвлеклось от разговора со мной, он слегка наклонился вперёд и стал изучать экран. Мы оба молчали несколько секунд, пока он бормотал что-то криптографическое, а затем вернулся на планету Земля. «В любом случае, как только я взломаю её здесь, мне останется только настроить Think Pad, принести его с собой, и тогда я смогу скачивать любые файлы, которые она захочет. Легкой жизни».
Я наблюдал, как он делает своё дело. Он превратился в хозяина своей вселенной: руки скользили по клавишам — быстро, уверенно и властно.
Даже его тон изменился, когда он объяснял, что задумал.
«Том, ты сможешь пройти через эту штуку?» Экран, полный движущихся цифр, букв и символов, показался мне полной неразберихой.
«Никакой драмы, приятель. Никакой драмы».
Я посмотрел на сломанный гипсокартон. «Ещё один вопрос».
Он всё ещё не отрывал взгляда от экрана. «Что это?»
Я передумал. «Пойду выпью кофе. Ты пойдёшь?»
«Нет, приятель, я останусь здесь. Есть дела, понимаешь, о чём я?»
Я оставил его одного. Мне хотелось узнать, почему там оказалась эта зацепка, и, возможно, он сможет помочь, но зачем подвергать его риску и нервировать? Чем меньше он знал, тем лучше.
16
Я вошёл в гостиную, не найдя телефонной розетки в спальне. Свет всё ещё горел, но комната была пуста, а кофейные принадлежности убраны. На стеклянном столе лежала только толстая книга в мягкой обложке. Я побродил по комнате в поисках розеток, но ничего не нашёл. На кухне их тоже не было.
Я не обнаружил щелей в настенном покрытии, чтобы проверить наличие свинца, поэтому решил пойти другим путём. Подойдя к жалюзи от пола до потолка, я ткнул одну из них. Она не сдвинулась с места, оказавшись очень твёрдой и тяжёлой.
Рядом на стене висел выключатель, и не нужно быть нейрохирургом, чтобы понять, что он делает. Когда я щёлкнул им, надо мной на потолке зажужжал моторчик. Я наблюдал, как они начали открываться из центра. На улице было темно, но свет в гостиной освещал длинный узкий балкон за раздвижными дверями с тройным остеклением. Вдоль всего балкона лежал девственный снег толщиной в три фута, прижимаясь к стеклу. Чуть дальше виднелись верхушки нескольких заснеженных сосен, но дальше была кромешная тьма.
Я обернулся, услышав, как ко мне приближаются босые ноги. Лив стояла в шести или семи шагах от меня, одетая в голубой шёлковый халат длиной чуть выше колен, поочередно обнажавший каждое бедро при каждом её движении.
Ещё два шага, и она протянула руку мимо меня и нажала на выключатель. От неё пахло так, будто она только что вышла из душа.
Мотор зажужжал, и жалюзи снова начали закрываться. Она отступила назад. «Ник, жалюзи должны быть всегда закрыты, когда Том работает за компьютером». Она махнула ладонью в сторону дивана. «Присядем?»
Когда она пересекла комнату, я последовал за ней. Она увидела, как мой взгляд метнулся к жалюзи, и догадалась, что я собираюсь сказать. «Да, Ник, прежде чем ты спросишь, они обиты свинцом. Весь дом такой. Валентин не хочет, чтобы его конкуренты узнали о его деятельности. Миллионы долларов тратятся на получение информации о конкурентах в этом бизнесе. Он гарантирует, что эти деньги будут потрачены впустую, если речь идёт о слежке за ним. Валентин знает истинную ценность информации — не денег, а власти».
«Так вот почему нет телефонов?»
Жалюзи наконец закрылись, когда мы сели друг напротив друга на диван. Она поджала под себя ноги, и шёлк облегал её тело.
«Ник, пожалуйста, расскажи Тому. Это правило дома».
«Без проблем. Но не окажешь ли ты мне услугу взамен? Нам было бы гораздо проще, если бы ты ничего не рассказывал Тому ни о Малискии, ни о нашей сделке. Он человек беспокойный, а я хочу, чтобы он сосредоточился на работе». Меньше всего мне было нужно, чтобы она рассказала ему, о каких суммах идёт речь.
«Конечно», — улыбнулась она. «Я никогда не против сводить информацию к минимуму. С другой стороны, я также считаю, что лучше говорить правду о важных вещах. Может быть, Тому лучше знать о Малискии и деньгах, чем узнавать об этом позже? Ложь может быть такой запутанной и контрпродуктивной; но, с другой стороны, я уверена, вам ведь не нужно это рассказывать, правда?»