Оставалось проехать ещё несколько миль, и я хотел убедиться, что с первого раза выбрал верный маршрут. Было бы не очень хорошей идеей ехать по дороге с включёнными фарами и двигателем, ревущий на высоких оборотах.
На карте было видно несколько домов в этом районе, и примерно каждые четверть мили мне попадался почтовый ящик. Я переключился на первую передачу. Ни одного светофора не было видно, пока я отмечал на карте пути в лес.
Я нашел нужную трассу, но продолжил движение, высматривая место в стороне от дороги, где можно было бы оставить Saab так, чтобы он выглядел припаркованным, а не брошенным.
Примерно через 300 ярдов я наткнулся на небольшую прогалину в лесу, которая, похоже, была противопожарной просекой. Забравшись в неё, я выключил двигатель.
Снова настало время морозильника. Надев нейлоновые перчатки с подкладкой и чёрную шерстяную шапку, купленную в «Стокманне», я вышел из машины и нажал на кнопку брелока. Замигали все четыре кнопки, центральный замок сработал, но я ничего не мог с собой поделать.
Отправившись в путь по гравийной дороге, я убедился, что шляпа не закрывает мне уши; я был на разведке, и они были нужны мне, чтобы работать, не пытаясь слышать сквозь полушубок.
После уютного тепла «Сааба» было ужасно холодно, ни звука, ни света. Я слышал только собственное дыхание и хруст снега под ногами, прежде чем тот спрессовался в твёрдый лёд. Весь мой мир состоял из деревьев, снега и очень холодных носа и ушей.
Достигнув вершины тропы, я остановился, огляделся и прислушался.
Ничего. Моим глазам потребуется ещё пятнадцать минут, чтобы адаптироваться к отсутствию света. Тогда, если повезёт, я смогу разглядеть немного больше леса, чем просто стену тьмы.
Я свернул на дорогу и медленно по ней съехал. Очевидно, по ней проехало много машин; в колеях по обе стороны от небольшой центральной насыпи снега не было, только слежавшийся лёд. Деревья крепко прижимались к краю дороги.
В трёх футах передо мной было кромешно темно, но я знал, что это ненадолго, как только включилось моё ночное зрение. Я двигался по колее, словно канатоходец, чтобы срезать следы. Меньше всего мне хотелось поскользнуться и упасть в снег у обочины, оставив следы, которые заметил бы даже пятилетний ребёнок.
Примерно через пять минут я начал видеть впереди, в направлении цели, слабый, прерывистый свет. Лучи то поднимались в небо, то устремлялись прямо на меня, то исчезали на какое-то время, то снова отскакивали ко мне.
Я точно знал, что это были фары автомобиля, и они двигались в мою сторону.
Я ещё даже не слышал звука двигателя, так что они меня не могли заметить. Фары продолжали мигать на фоне деревьев. Мне оставалось только отпрыгнуть в сторону, не оставив знака.
До меня донесся гул двигателя, и всё вокруг озарилось яркими лучами света. Я повернулся к сугробу у обочины, надеясь попасть между двумя деревьями, откинулся назад, пытаясь набрать обороты, а затем прыгнул. Мне удалось перемахнуть через первые несколько футов снега, перекатываясь, как прыгун в высоту, и приземлиться, как мешок с дерьмом. Снег лежал на твёрдом граните, и я сильно ударился об него, выбив из лёгких воздух.
Я начал ползать, как зверь, пытаясь зарыться под ветки.
Машина приближалась.
Всё ещё отвернувшись от дороги, я зарылся в ледяной снег и ждал, прислушиваясь, как он надвигается на меня. Коробка передач работала на пониженной передаче, что предполагало полный привод.
Наконец, он выровнялся со мной, и его колёса с хрустом въехали в свежий снег на обочине, когда его свернули с траектории. Не колеблясь, он продолжил движение.
Я медленно поднялся на колени, закрыв правый глаз: по крайней мере, так я сохраню половину своего ночного зрения. В воздухе витал запах дизеля. Подъездная дорожка находилась примерно в пятнадцати-двадцати футах от меня, и это был, безусловно, внедорожник, но я не мог разобрать, какой марки и сколько машин внутри. Всё, что я видел, – это огромный шар белого света спереди и красный сзади, медленно движущиеся по туннелю из деревьев, за которым следовало облако дизельных паров.
Я смотрел и слушал, как гаснет свет. Должно быть, они достигли верхней точки трассы, потому что я услышал нарастание оборотов и смену передаточных чисел трансмиссии, а затем шум полностью исчез.
Ползая на четвереньках, чтобы не задеть ветки, я добрался до места падения, встал, выставил одну ногу вперёд и снова перемахнул через насыпь. Правая голень больно ударилась о центральную кочку, и сочетание камней и твёрдого льда сделало своё дело. Я лежал на спине в одной из колеи, держась за голень, покачиваясь, терпя боль и думая о деньгах.