Я просто надеялся, что снег будет достаточно глубоким, чтобы смягчить мое падение с высоты девяти метров.
Я пролетел мимо Тома, который все еще держался за ограждение, и приготовился к команде инструктора по прыжкам, когда ветер станет слишком сильным, а зона приземления, которая должна была быть прекрасным пустым полем, внезапно превратится в кольцевую автодорогу: принимайте приземление.
Я нырнул в снег ногами вперёд и тут же начал переворачиваться на парашюте вправо, но рухнул, когда мои рёбра сильно ударились о пенёк, а следом за ними рукоятка болтореза ударила меня по затылку, сообщив радостную новость. В глазах и мозгу словно взорвались звёзды. Боль разлилась по груди, снег, окутавший меня, заглушил мой невольный крик.
Я понимал, что мне нужно встать и бежать, но ничего не мог с этим поделать: ноги не слушались. Глаза жгло от снега, и я стонал, борясь с болью и пытаясь понять, насколько глубоко меня засыпало снегом.
Том нашёл в себе смелость прыгнуть. Я услышал, как из него вышибло дух, когда он приземлился слева от меня на спину. Я всё ещё ничего не видел из-под снега.
Он пришёл в себя, тяжело дыша. «Ник, Ник!»
Следующее, что я помню, – он возвышался надо мной, смахивая снег с моего лица. «Ник. Давай, дружище, давай!»
Голова у меня всё ещё кружилась, координация движений была нарушена. Я был ему ни к чему и знал, что нас поймают буквально через несколько секунд.
«Станция, Том! Вперед, вперед!»
Он попытался схватить меня за руки и потащить, но это было ни за что. Ему и так было бы тяжело в обычных условиях, не говоря уже о глубоком снеге. «Том, на станцию».
Иди, просто отвали!»
Его дыхание снова стало затрудненным, когда он попытался взять меня с собой.
Боль в груди усилилась, когда он потянул меня за руки, но тут же утихла, когда он позволил мне снова упасть. Наконец-то он понял, о чём я говорю.
Я открыл глаза и увидел, как он вытаскивает запасной крючок из пальто. Долю секунды я не мог понять, зачем, а потом услышал хрюканье прямо за спиной. Малискиа добралась до нас.
Том набросился на меня. Раздался глухой стук и крик, слишком низкий для его собственного.
Следующее, что я помню, – Том упал рядом со мной, рыдая. Не было времени на это дерьмо, ему нужно было идти. Я оттолкнул его от себя руками.
Не оглядываясь, он ушел, по пути споткнувшись обо меня.
Я хотел последовать за ним, но не смог. Перевернувшись на живот и опираясь на четвереньки, я начал вылезать из ямы. Поднявшись наверх, я увидел жертву Тома, всего в трёх метрах от меня, пытающуюся встать на ноги. Он поднял оружие, кровь сочилась из бедра его белой утеплённой куртки и вокруг торчащего из неё крюка.
Снова нырнув в снег, я услышал безошибочно узнаваемый низкий стук SD, версии Heckler & Koch MP5 с глушителем. Щелчок — это звук работающих механизмов, выбрасывающих пустую гильзу и выдвигающихся вперёд за новой из магазина. Глухой стук — это выходящие из ствола пороховые газы, когда дозвуковой патрон покидает ствол.
Я услышал ещё один щелчок-стук, щелчок-стук, и раздались ещё два выстрела. Я не был его целью, но лежал, не желая шевелиться и рисковать получить ранение. Я даже не был уверен, знал ли он, что я там.
Стрельба прекратилась, и я услышал короткие, резкие вдохи, когда изогнутое тело приняло боль.
Затем прибыли еще люди, и я услышал крик.
«Ладно, приятель, всё в порядке».
Моя боль внезапно исчезла, сменившись невыносимым страхом. Чёрт. Они же американцы. Какого хрена я здесь оказался?
Человек, попавший под крючок, ответил сбивчиво, между мучительными вздохами: «Помоги мне добраться до подъездной дорожки, мужик. Ах, Иисусе!»
Они роились вокруг меня, и я знал, что скоро они меня прикончат. Я повернул голову и, открыв глаза, увидел, что две фигуры в белом, с чёрными лыжными масками под капюшонами, почти настигли меня, клубы их дыхания висели в холодном ночном воздухе. Нависая надо мной, один из них беззвучно направил оружие мне в голову.
Все в порядке, приятель, я никуда не уйду.
Другой двинулся вперёд, хрустя снегом под ботинками, стараясь не попасть под обстрел друга. Изо рта у него шёл только пар. Никакого общения между ними по-прежнему не было.
Я слышал вздохи и затруднённое дыхание, когда жертву Тома помогали вернуться на подъездную дорожку. Он был в тяжёлом состоянии, но выживет. Другие тела проходили мимо, с трудом продираясь сквозь снег по пояс, направляясь в том же направлении, что и Том.
Любая мысль о побеге или попытке усложнить им жизнь была смехотворна.