Мы с Томом, наверное, были для них неким второстепенным событием, которого они не ожидали. Они, должно быть, прикрывали рты руками, пытаясь не расхохотаться, наблюдая за нашими попытками перелезть через забор, просто выжидая момента, когда мы будем наиболее уязвимы. Что бы мы ни пытались схватить, они тоже. Это меня очень напугало. Похоже, гонка велась не только с малискией.
В доме творилось что-то невообразимое. Входную дверь кто-то выбивал.
Затем я услышал крики, пронзающие ветер, мужские голоса, которые не могли принадлежать ни одной из команд. Эти голоса сопровождались пронзительным, жутким шумом.
Мои два новых друга всё ещё осматривались, и чего бы они ни ждали, они это получили. Мазлмен похлопал Спреймена по плечу, и они оба встали. Очевидно, пора было идти. Как только давление на мой живот ослабло, меня бросило на живот, лицом в снег, а левая лямка рюкзака перерезалась, и они затаили дыхание. Мою правую руку оттащили назад, отрывая от тела.
Стиснув зубы, я терпел боль в груди. Затем меня снова швырнули на спину, и я инстинктивно поджал колени, чтобы защититься.
Мне не хотелось смотреть им в глаза, да и в такой темноте это было не так уж и сложно, но я не хотел, чтобы они восприняли любой мой взгляд как вызов и разозлили их или как знак того, что я не так уж и ранен, как пытаюсь притвориться.
Сквозь полуприкрытые, прищуренные глаза я видел только одного из них, размахивающего оружием на нагрудном ремне, пока оно не оказалось за спиной. Из дома всё ещё доносились кошмарные звуки, когда он опустился на колени, схватив меня за горло одной мокрой, холодной рукой в перчатке, другой рукой обхватив затылок и потянув меня на ноги. Я не собирался сейчас сопротивляться и ставить под угрозу любой шанс на побег.
Когда я выбрался из снежной ямы, ветер обдувал слёзы и слизь на моём лице. Мои сопли стали похожи на замерзшее желе.
Меня вели, держа руки на горле, по следам, уже проложенным на снегу. Похоже, для этих ребят не было приоритетом не оставлять следов.
Мы прошли через открытые ворота. Я чувствовал, как ветер швыряет падающий снег мне в лицо, и слышал хруст шагов моих сопровождающих. Глядя в сторону дома, я чувствовал, будто нырнул в бассейн и поднимаюсь к поверхности, мерцающие очертания и звуки постепенно становились всё более отчётливыми.
Сквозь падающий снег передо мной, в свете ламп, которые теперь горели на обоих этажах, я разглядел ещё больше белых фигур. Слышались шорохи, швыряние мебели, звон бьющегося стекла, но крики прекратились. От команды по-прежнему не доносилось ни звука. Пострадавший и его помощник, вероятно, заговорили только потому, что не поняли, где я приземлился.
Меня протащили мимо внедорожника и швырнули на деревянный настил. Голени больно стукнулись о ступеньки, несомненно, добавив синяков к тем, что я получил прошлой ночью. Они продолжили путь вместе со мной по настилу, и звук их шагов эхом отдавался от досок.
На пороге валялся таран – длинный стальной шест с двумя прямоугольными ручками по бокам. Верхняя петля двери была задвинута внутрь, а нижняя держала её под углом 45 градусов внутрь, осколки оконных стёкол валялись на полу. Эти ребята не позаботились об электрических зубных щётках.
Мы с хрустом разбили стекло и вошли в дом. Тепло окутало меня, но времени наслаждаться им не было. Через несколько шагов меня силой уложили лицом вниз на деревянный пол коридора. Справа от меня сидели ещё трое, связанные и лежащие лицом к полу, двое из них были в одних трусах-боксёрах и футболках. Возможно, поэтому не было голосового контакта. Они не хотели, чтобы эти трое знали, кто они. Трое пленников выглядели примерно ровесниками Тома, с длинными светлыми волосами. У одного из них волосы были собраны в хвост, другой плакал, и его волосы прилипли к мокрым щекам. Чёрт, а я-то уж думал, сколько штыков попадёт на прицел. Они смотрели на меня с тем же вопросом, что и у меня: кто ты, чёрт возьми, такой?
Я отвернулся. Они не были для меня важны. Важно было понять, как отделить себя от этих американцев.
Когда я повернул голову, меня ударили ботинком по лицу и жестом заставили опустить глаза. Я уперся подбородком в пол, а руки вытянули перед собой так, чтобы их было видно. Им и раньше приходилось брать пленных.
Я отсчитал несколько секунд, затем поднял глаза и попытался осмотреться, пытаясь собрать как можно больше информации, которая помогла бы мне сбежать. Я не видел никаких сцен безумия; казалось, все знали, что делают.
Было много активных движений людей в белом, некоторые из которых были с опущенными капюшонами, под которыми виднелись чёрные лыжные маски. Существует множество причин носить форму, но в таких ситуациях это в основном делается для идентификации.