Атмосфера, казалось, напоминала офис с открытой планировкой. Все были вооружены, у всех было одно и то же оружие, и все с глушителями.
Пистолет, который был у каждого из них, был весьма необычным. Я давно не видел P7, но, если мне не изменяет память, он стрелял патронами калибра 7,62 мм. У него было семь стволов, каждый длиной около шести дюймов (15 см), заключенных в одноразовый пластиковый блок типа бакелита. Блок был герметичным и водонепроницаемым и крепился к пистолетной рукоятке. Выстрел производился обычным способом – нажатием на спусковой крючок, но вместо ударника при каждом нажатии на спусковой крючок электрический ток подавался на один из стволов через клеммы, которые соединялись при соединении стволов и рукоятки. Источником питания служила батарейка в пистолетной рукоятке.
После того как все семь патронов были отстреляны, вы просто снимали ствольную коробку, выбрасывали ее и устанавливали новую.
Изначально P7 был разработан для стрельбы по водолазам с близкого расстояния и под водой, чтобы пробить их водолазные костюмы и, конечно же, их тела. Я не знал, насколько они хороши на дальней дистанции; всё, что я знал, это то, что они бесшумны и чрезвычайно мощны. Из-за их размера эти ребята носили их в наплечной кобуре поверх белой формы, вместе с толстым чёрным нейлоновым ремнём, на котором крепились магазины HK. Я не мог вспомнить, кто произвёл P7, и было ли это настоящее название оружия. Хотя в тот момент это меня особо не волновало.
Важно было то, что эти люди были в форме и работали эффективно, и их не послали сюда из-за того, что компьютеры на объекте не соответствовали требованиям Y2K.
Они наверняка были из какой-то спецслужбы – ЦРУ, может, или АНБ, неважно. Для них было крайне необычно проводить такую операцию на территории дружественной страны. Обычно такие вещи поручали таким придуркам, как я, чтобы можно было всё отрицать, если что-то пойдёт не так. Причина их пребывания на месте, должно быть, заключалась в том, что они отчаянно хотели заполучить что-то своё, и что бы это ни было, это должно было быть настолько секретным, что они не хотели и не доверяли никому другому это заполучить. Пытался ли я украсть американские секреты? Надеюсь, что нет. Это был шпионаж, и без помощи правительства Её Величества мне повезёт, если я успею выйти из тюрьмы и увидеть внуков Келли.
Я понял, что было причиной тусклого свечения с левой стороны дома. Через открытую дверь я видел, что это был не свет из комнаты, пробивающийся сквозь сломанные ставни, а блики от ряда телевизионных экранов. Я разглядел CNN, CNBC, Bloomberg и какую-то японскую программу, где ведущие обсуждали дела. Внизу экрана бегущая строка отображала финансовую информацию. Значит, это всё-таки не «Друзья». Я почувствовал себя ещё более подавленным. Это было похоже на погоду, которая ухудшалась с каждой минутой.
Среди телевизоров стояли ряды компьютерных мониторов, большинство из которых были выключены, но на некоторых вертикально по экрану бежали потоки цифр, точно такие же, с какими я видел, когда Том возился. Компьютеры и дисплеи отключали от сети, пока ещё несколько человек в белом возились с другими машинами и клавиатурами в комнате. Я видел, как одна рука торчала из-под его белых перчаток и нажимала какие-то клавиши. Она была безупречно ухоженной, женственной и с обручальным кольцом.
Остальные горизонтальные поверхности были в ужасном состоянии, усеянные фантиками от конфет, коробками из-под пиццы, банками и большими полупустыми пластиковыми бутылками из-под колы. Это было похоже на комнату в общежитии, но с парой грузовиков, набитых передовыми технологиями. По джипу я понял, что они везли прошлой ночью: должно быть, это было время пиццы.
Моя небольшая разведка прервалась, когда я увидел приближающиеся чёрные ботинки, в швах и шнурках которых всё ещё был снег. Это были ботинки Danner, американской марки. Я хорошо знал эту марку, поскольку у меня были высокие ботинки с кожаным верхом и мембраной GoreTex внутри. Американские военные тоже их носили.
Двойники Тома на полу позади меня шевелились или их передвигали. Тот, что плакал, вдруг стал приглушённым, словно сопротивлялся чему-то. Я рискнул повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит, но опоздал. На голову натянули капюшон, ещё больше размазав сопли по верхней губе, рту и подбородку. Сопротивляться было бессмысленно; я просто позволил ему сделать это как можно быстрее. Я усвоил, что лучше всего сосредоточиться на дыхании через эти органы, а ушам – работать.