«Похоже, — мысленно усмехнулся Санька, — словосочетание „молодые люди“ здесь у них официально принятое ругательство…»
Хлебосольно расставив руки, словно пытаясь обнять нас всех сразу, долгожданный Вячеслав Николаевич стал мягко подталкивать нас ко входу в «храм» администрации, неся какую-то околесицу о своей занятости и о том, как он рад нас всех тут видеть.
Всей толпой мы и ввалились опять в знакомый нам убогий «офис».
— Люба! — с порога загундосило высшее начальство. — Что ж ты гостей-то на улице морозишь? Надо было бы стол организовать. Люди издалека к нам, наверное…
— Так ведь они сами… — тут же принялась оправдываться «Люба». — Покурить, говорят… Разве я могу задерживать?
— Ради Бога! — стал отнекиваться я. — Какой стол? Мы к вам по делу…
— Так а я о чём же? — вскинул руки в притворном изумлении глава поселения. — Все дела за столом решать — оно как-то сподручнее. Не обижайте нас!
— Да кто вас обижает? — гыгыкнул Пашка, кося на него лукавым глазом из-под кучерявой шевелюры. — Мы и не думали. Стол так стол. А если ещё присовокупить чего поинтереснее… — мечтательно закатил он свои посоловевшие глазки, явно провоцируя хозяев на нужный ответ.
— От это по-нашему! — потёр в предвкушении руки хлебосольный глава. — Люба! Ты где? Ну-ка!..
Но Любе ничего не надо было объяснять. Видимо, система уже отработана до мельчайших нюансов. Мигом всё организовалось, я не успел и глазом моргнуть, как оказался за накрытым столом. Всё это сопровождалось малопонятной суетой, нескончаемыми прибаутками и сюсюканьем самого главы, порой переходящих грань всякого приличия, и подобострастным хехеканьем Любы.
«Наш Славик не зря весь на пупе извертелся, — хехекнул мне Пашка по немому телеграфу. — Явно чует, что ему здесь большой куш обломится!»
Я в ответ лишь криво ухмыльнулся. Не нравилась мне эта бестолковая традиция начинать серьёзное дело с незапланированного застолья. Но как-то так вышло, что без меня меня женили. Спутники мои особого неудовольствия по этому поводу не выказывали, даже, скорее, наоборот. Ну я и решил пока попридержать своё мнение в узде. Пусть потешатся ребятки.
А ребятки уже вовсю развернули художественную самодеятельность! Во главе с хлебосольным «Славиком», в руках которого непонятно откуда появилась голосистая гармошка, они орали частушки (кто в лес, кто по дрова). Я и не думал, что такого рода репертуар так популярен в моей команде! Куплеты сыпались, как из рога изобилия, причём, первую строчку-две запевал разошедшийся и раскрасневшийся от выпитого глава поселения, а уж остальные домысливала (чисто интуитивно) моя «иностранная» делегация.
В самый разгар нашего веселья в коридоре послышались бухающие шаги, дверь чуть приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова какой-то тётки с хитрющим выражением на узкоглазой физиономии.
— Ой! Извините! — жеманно скукожилась физиономия. — А я шла мимо… Дай, думаю… Ну ладно, я попозже зайду…
— Стоп-стоп-стоп! — обрадовано засипел «Славик», устремляясь к двери. — Никаких «попозже»! — Он схватил её за руку и втащил в помещение. — Тут, понимаешь ли, история на глазах творится, а ты…
— Какая «история»? — по своему поняла притворно-улыбчивая тётка и чуть-чуть посерьёзнела.
Но «Славик» не удостоил её ответом, запихнул за стол рядом с собой и обратился к нам:
— Вот, господа! Прошу любить и жаловать: наша завклубом! Наталья… блин, как тебя там по отчеству? — по лицу главы проскользнула мимолётная гримаса в попытке вспомнить её родословную, и он тут же махнул рукой, не обращая внимания на то, что та с виноватой улыбочкой пыталась что-то вставить в шумные разглагольствования. — Наталья, короче! А это! — широкий жест и умильная гримаса в нашу сторону, — иностранные друзья! Они предлагают нам… Нам! Понимаешь?… Всестороннюю помощь! Во-о-от!.. Вот за это мы и выпьем!
— Н-н-налывай, дарагой! — заключил Пашка, вскидывая клешню и играя бровями.
Перед тем, как опрокинуть в себя содержимое стакана, «Славик» провозгласил:
— За мир и дружбу между народами!
И многозначительно переглянулся с Любой. Та заискивающе хехекнула, в притворной скромности приподняв брови и опустив глазки в стакан.
Немного погодя, после очередной партии «штрафных», я наклонился к усердно угощавшемуся Пашке и тихо спросил:
— Ты не забыл, зачем мы сюда пришли?
Тот, уже основательно нагрузившись, равнодушно вскинул плечами и развёл в стороны руки:
— А вот это мы сейчас и выясним у нашего дорогого хозяина!
«Дорогой хозяин» в это время опять принялся терзать гармошку, но усёк наши с Пашкой переговоры и весь обратился в слух.