— Я стал очень маленьким!!! Как муравей!!!
Можно было бы и не драть глотку, если уж на то пошло. Помогай мои мысли и так слышал. Но мне не терпелось донести до них истину, а они, как назло, двигались, говорили и, что самое главное, соображали очень медленно.
— ОНА НЕ ИГРАТЬ, — покрутил Помогай своей тяжёлой головой. — ОНА СТАЛА МАЛЕНЬКИЙ. ТАКОЙ БЕДА.
Настя перестала оглядываться и с усмешкой уставилась на Помогая:
— Я ЭТО И ТАК ЗНАЮ. НИКАК НЕ ВЫРАСТЕТ. ВСЁ В ИГРУШКИ ИГРАЕТ.
Я с досады аж ногой топнул, а Помогай в это время отрицательно крутил головой и говорил:
— ТВОЯ НЕПРАВИЛЬНО ПОНИМАЙ…
— ДА УЖ! — вырвалось у неё во время его тирады.
— …ОНА ТЕПЕРЯ МАЛЕНЬКИЙ, — при этом он поднял руку и свёл вместе указательный и большой пальцы: — КАКАЯ МУРА… ЛЕЙ? — Слово было ему явно незнакомо.
Настя издала какой-то неопределённый сдавленный звук. Скорее всего, это была усмешка. А я подсказал своему переводчику:
— Рост — половина миллиметра!
Но, опять-таки, наши меры длины ему были плохо или совсем незнакомы (явное упущение в Настиной системе образования!), и он выдал:
— ПОЛОВИНА МЕТРА.
Выражение лица Насти сменилось на недоумённое, а я выкрикнул раздельно:
— Милли! Метра!
Чем его ещё больше запутал. Он склонил голову набок и неуверенно проговорил:
— МОЯ ПЛОХО ПОНИМАЙ ВОВЧИК. ОНА ГОВОРИ: МИЛЫЙ. ЭТО КАКАЯ? ЭТО ХОРОШАЯ?
А Настя вообще всё приняла на свой счёт:
— ПОДЛИЗЫВАТЬСЯ НАДУМАЛ! ПУСТЬ ЛУЧШЕ СКАЖЕТ, ГДЕ ОН?
Я махнул рукой на таблицу мер и весов и радостно закричал:
— Да здесь я!!! Здесь!!! На балконе!!!
Помогай, прикрыв глаза, медленно покрутил головой туда-сюда, видимо, в недоумении потряс ею, и неуверенно произнёс нараспев:
— БА-ЛА-КО-НИ… ЭТО КАКАЯ?
Да… Словарный запас Помогая оставляет желать много лучшего. Что же делать?
Я решил упростить формулировку:
— Помогай! Я стою около мастерской! Меня надо искать с…
И запнулся. Ну, вот как плохо знающему русский язык объяснить, что такое увеличительное стекло? Лупа, что ли? Или так: микроскоп? Что ж, попробуем:
— Ищи меня микроскопом!
Я не был уверен, что он меня понял. Он, кстати, тоже. Я уже настроился на его телепатическую волну. Почувствовал её. Она оказалась довольно сильной. Как это я сразу не ощутил? И вот по ней-то я ему и передал образ, будто под лупой разглядываю муравья. А рядом с ним пририсовал себя.
И он понял! Развернувшись, он медленно (ну, ужасно медленно!) подошёл к окну и, постучав пальцем по стеклу, радостно промычал:
— ТАКАЯ! ОНА ДЕЛАЙ БОЛЬШОЙ! — И опять замялся, произнося незнакомое слово. — МОКРА… МАКРО…
— ГОССПОДИ! — взвыла моя Настасья. Это мне так услышалось, что она взвыла. На самом деле она, видимо, поняв, воскликнула: — МИКРОСКОП, ЧТО ЛИ?!
Честно говоря, меня уже сильно раздражала эта наша с ними разница в темпах жизнедеятельности, но куда ж было деваться? Хоть хилый, но контакт.
Помогай стал совершать замедленные колебания головой, выражая согласие, а Настя опять принялась озираться:
— БРЕД КАКОЙ-ТО… ЗАЧЕМ ЕМУ МИКРОСКОП?
— Гос-с-споди! — теперь уже взвыл я и с досады пнул сцепившихся из-за добычи клещей, устроивших возню у самых моих ног. — Да не мне нужен микроскоп! А вам! Чтоб меня найти!
От моего толчка пара повздоривших «бурдюков» полетела вниз. Но по какой-то неправильной траектории. Сквозняк подхватил их и понёс куда-то в сторону. Скоро они исчезли из виду в бесконечном пространстве гостиной.
— ОНА ГОВОРИ МИКРОСКОП НАДА НА МОЯ, — не совсем уверенно прокомментировал мои слова Помогай. — ТАКАЯ НАДА ВОВЧИК ИСКАЙ.
Настя шумно выпустила из ноздрей воздух (надо полагать — вздохнула) и, качая головой, проговорила, ещё медленнее произнося слова:
— НЕ В ГАВНО, ТАК В ПАРТИЮ. ОПЯТЬ С НИМ, НЕ ПОНЯТЬ ЧЕГО, СТРЯСЛОСЬ. — И повернулась к выходной двери: — СЕЙЧАС ПОИЩУ ЧТО-НИБУДЬ ПОХОЖЕЕ…
— Да не надо никуда ходить!!! — закричал я, чувствуя, что решение проблемы оттягивается ещё часа на полтора: пока она там поищет «что-нибудь похожее», я тут с голоду подохну! — Стекло лежит у меня в мастерской!!! Помогай!!! Скажи ей!!!
Тот даже как-то дёрнулся (может, мне и показалось) и потянулся к Насте:
— ВОВЧИК КРИЧИТ: СТЕКЛО МАСТЕРСКАЯ ЛЕЖИТ…
— Возле мольберта!!! — дополнил я координаты.
— МАЛЬБЕРТА ЛЕЖИТ, — как попка повторил Помогай, страшно растягивая слова.
Настя повернулась к нему, и глаза её блеснули стальным отливом. Такое у неё бывает, когда ей что-то сильно не нравится. Цвет глаз у неё непостоянен и зависит от настроения. Она сунула руки в карманы халата, поджала губы, повела глазами по комнате, как бы обращаясь ко мне тоже, и решительно заявила: