— А то ты не знаешь! — опять обозлилась она. — Баба на сносях, а тебя черти унесли! Защитить да поддержать некому. Хорошо, хоть Санька-то…
— Какой Санька?! — дёрнулся я, направляясь к Пашкиным апартаментам.
— Та братишка твой! Хоть один мужик рядом был…
— А он-то сюда как дорогу нашёл?
— Да уж, нашёл! — мстительно подбоченилась она. — Только вы эту дорогу забыли!
— Интересно…
Тут подал голос один из Пашкиных отпрысков:
— Па! А дядя Саша в больнице лежит!
— Какой дядя Саша?!! — споткнулся я.
— Другов!
Мы остановились. Пашка дикими глазами посмотрел на меня, я — на него:
— Ты чего-нибудь понимаешь?!
— А тут и понимать нечего, — фыркнула всё ещё обиженная Наталья. — Пошли в дом, там всё и расскажу. Говорю же — проблемы у нас! Не разгребёшь!
— Бли-и-ин! — протянул Игорь и с досадой сплюнул. — Стоило жопу мочить!
Один только Помогай никак не выражал своих чувств и с интересом прислушивался к бестолковой перебранке.
Я первым вбежал в дом и заметался в поисках комнаты.
— Сюда! — распахнула Наталья одну из дверей.
Настя лежала на широченной кровати, прикрывшись простынёй. Волосы разметались по подушке. Лицо её ужаснуло меня: осунулось и побледнело.
— Что с тобой, моя хорошая? — кинулся я к ней.
Она открыла глаза. По щекам текли слёзы. Поднявшиеся было навстречу руки бессильно упали мне на плечи.
— Котик мой… — только и смогла произнести она и залилась слезами.
— Ну-ну-ну… — прижался я к ней и стал покрывать лицо поцелуями. — Я уже здесь… Не надо плакать… Не надо… Малышу это на пользу не пойдёт… Не надо, успокойся…
Наталья тихо притворила дверь с той стороны, оставив нас наедине.
Правильно. Сейчас надо прежде всего восстановить пошатнувшееся здоровье Насти. Все выяснения потом.
Продолжая тихонько успокаивать её, я стянул с руки браслет.
— Зачем?… — вяло засопротивлялась она. — Не надо… Ты рядом… Это — лучшее лекарство…
— Надо…
Напомнив, чтоб не вздумала пугаться, когда браслет начнёт вживаться, я надел машинку ей на руку.
И прилёг рядом, так как уже знал, что меня сейчас вырубит. Результат не заставил себя долго ждать…
Глава 19
«Тормозишь, папаша!»
Пробуждение оказалось очень тяжёлым. Будто я долго поднимался со дна водоёма, наполненного тягучей и вязкой жидкостью. Очень долго я выплывал на поверхность и опять что-то утягивало меня на дно. Я вновь забывался тяжким сном, часто прерываемым какими-то световыми сполохами. До сознания откуда-то издалека доносились чьи-то голоса, что-то требовавшие от меня. Но стена абсолютного равнодушия к их проблемам прочно отгораживала меня. В который уже раз выбравшись на поверхность и с трудом разлепив осоловевшие веки, я опять зажмурился от яркого света.
— Ну, папаша, ты и спать здоров! — услышал я чей-то голос как бы издалека. Кому он принадлежал, мой отупевший мозг не распознавал. — Ну ты глянь, опять глаза закрыл! — сказал этот кто-то и затормошил меня: — А ну, хватит дрыхнуть!
Я опять с трудом разлепил веки. Солнечный свет теперь загораживал чей-то силуэт.
— М-м?… — на это только и хватило меня, в попытке прекратить домогательства человека, взявшего на себя роль добровольного будильника.
— Спать, говорю, прекращай! — кричал мне в лицо «будильник». — День рождения сына проспишь! А потом винить будешь каждого встречного, почему не разбудили?
Во мне что-то тихонько включилось на самых малых оборотах.
— Что?… Какого сына?…
— Ну не божьего же! — рассыпался «будильник» коротким смешком. — Твоего собственного!
Я пригляделся к силуэту и, наконец, распознал его:
— Санька… Братан… Ты как здесь…
— Вечерней лошадью! — хохотнул тот. — Я смотрю, ты совсем чувство меры потерял!
Я тупо смотрел на него.
— Что смотришь? Сын у тебя родился! С тебя причитается!
Я приподнялся, затряс головой и опять уронил её на подушку. Тысячи мелких колокольчиков рассыпались в ней и каждый звоночек сопровождался мелким и хрустким покалыванием где-то на задворках Солнечной системы.
— Чё т я… не того… Не айс…
— Ну конечно! Разбаловал тебя браслет! Суперменом привык быть. А как без него, так и «не айс»…
— Что-о?!!
Я дёрнулся и чуть не сверзился на пол. Потом, с трудом приняв сидячее положение, медленно обследовал запястья обеих рук.
— Как это… — с тоской посмотрел я ему в глаза.
Брат рассмеялся:
— И впрямь «не айс»! Ты что? Всё забыл?
— А что я… забыл?