Из-за не прекращавшихся дождей начались проблемы с обмундированием. Хуже всего было с обувью. Ригер приказал провести реквизицию по окрестностям: Вешкерия издавна славилась своими сапожниками.
В конце сентября местная знать устроила пышные празднования дня рождения своего монарха. Ригер вынужденно участвовал в развлечениях, стараясь при любой возможности сбежать с них. На одном театральном представлении показывали древнюю пьесу из беспечной жизни аларанов. Скучавший Ригер еле следил за вычурным сюжетом, когда по ходу действия на сцене появились враждующие чародеи и принялись кидать друг в друга разноцветными шарами и прочими вроде как смертоносными предметами. Король насторожился. Что-то в этом было… важное.
Внезапно он вскочил, откидывая упавший ему под ноги стул, и, не обращая внимания на суетившегося рядом с ним хозяина, выскочил во двор и в сопровождении охраны поскакал в усадьбу, где он квартировал последнее время.
— Лепарена ко мне! — крикнул он, ворвавшись во двор. — Где Лепарен?
Ригер не успел дойти до своего кабинета, как тот его догнал.
— Да, мой король?
— Местанийская чародейка здесь?
— Ясота? Со вчерашнего утра здесь, в подвале.
— Почему сразу не сообщили, что она здесь? Мерзавцы!
Струхнув, Лепарен даже бросил попытки застегнуть беспечно расстегнутые верхние пуговицы своего серого мундира. Подходящий ответ, впрочем, пришёл быстро.
— Мой король! Мы проверяли её… и её вещи… не будет ли там чего опасного для моего короля.
— Какие ещё вещи? — насторожился король.
…Через полчаса он снова выскочил во двор и быстро зашагал ко входу в подвал. Внезапно чуть ли под ноги ему бросилась грязная и растрёпанная старуха и горячо зашептала.
— Я знаю, что ты ищешь. И могу тебе помочь.
Ригер с отвращением отшатнулся от кучи рваного тряпья и ссохшейся плоти, которые когда-то были женщиной.
— Кто позволил? — заорал он. — Убрать её!
— Дурак! Я могу… — старуха попыталась вырваться из рук подоспевших охранников, но вдруг бессильно повисла у них на руках.
— Кто тебе тут дурак, старая ты дура? — беззлобно прошептал молоденький солдат, умело вырубивший её.
Ригер отряхнулся (хотя старуха даже не коснулась его) и по скользким ступенькам принялся спускаться в глубокий подвал. Шедший рядом капитан старательно светил ему под ноги и заранее предупреждал обо всех низко расположенных каменных брусьях.
— Дай факел! И жди меня здесь!
Высокому Ригеру пришлось хорошо согнуться, чтобы войти в открытую ему дверь. Здесь оказалось не так уж темно. Из окна сверху падало достаточно дневного света, чтобы можно было разглядеть окружающее. Король сунул горящий факел в подходящую дырку в сырой каменной кладке и шагнул к сидевшей у противоположной стены чародейке.
Подойдя ближе, Ригер попытался рассмотреть её и понять, даст ли она ему то, за чем он пришёл. Это была молодая женщина с мелкими и бесцветными чертами лица и страстно горевшими глазами. Губы крепко сжаты. Даже не пошевелилась. Всё это было нехорошим знаком для задуманного им. Хотя, кто знает?…
— Я Ригер. Король Рении.
Молчание. Не дождавшись ответа, Ригер продолжил.
— Ясота, я пришёл к тебе со сделкой. С моей стороны — твоя жизнь. С твоей — ответы на мои вопросы.
Снова молчание. Ригер ощутил, как внутри его начинает подниматься бешенство, но усилием воли подавил его.
— Что касается твоей жизни… Я помню о древнем законе, охраняющем жизнь чародеев даже вражеской страны. Я не настолько жесток, чтобы отправить тебя на виселицу. Но вот, смотри, — он вытащил из кармана стеклянную бутылочку. — Это лекарство нашли у тебя. Мой лекарь сказал: если человек, который принимает его, не сделает этого в течение нескольких дней, он умрёт. В страшных муках.
Внимательно следивший за её реакцией, Ригер не заметил и проблеска страха в её глазах. Зато он почувствовал театральную вычурность своих собственных слов и решил не напирать больше на страшность мук. Вместо этого он открыл сосуд, не спеша высыпал на ладонь немного седого, поблескивающего порошка — и медленно сдул его.
— Красиво падает… Просто невероятно красиво… Ещё раз повторю условия сделки. С моей стороны — этот порошок.
Да не смеётся ли она над ним, продолжая своё упорное молчание? Ладно, терять нечего!
— С твоей — совет, как мне извести моих чародеев.
Уловив в её взгляде искорку изумлённого блеска, обрадованный Ригер продолжил.
— Видишь, что я предлагаю тебе? Сейчас, когда Рения и Местания стали врагами, так ты сможешь отомстить ненавистным тебе ренийцам. Я же вижу, сколько в тебе ненависти, — зашептав, наклонился он вперёд, глядя в её широко раскрытые и горящие глаза.
Ага, кажется, у него получилось…
Чародейка мелкой змейкой метнулась вверх — и плюнула прямо в лицо Ригера.
…Отерев одеревеневшей ладонью лицо, Ригер выпрямился — и крикнул.
— Эй, там!
В темницу тут же вошёл сопровождавший его капитан.
— Если… — и хрипло поправился. — Когда она захочет говорить со мной — сообщить мне об этом. Тут же. В любое время дня или ночи. Понятно?
— Да, мой король! — выпрямился капитан.
Вернувшись к себе, Ригер первым делом опять вызвал к себе Тар-Легона и тщательно допросил его. По словам лекаря выходило, что первые приступы должны начаться не раньше вечера. Потом сутки — максимум двое — и всё.
Ригер отпустил его. До утра вряд ли она его позовёт. Скорее всего, на рассвете. В это время человек ломается легче всего.
И, откинув мысли о Ясоте, он принялся заниматься обычными делами.
На рассвете проснулся и долго лежал в темноте, ожидая услышать звуки целенаправленных шагов Лишиена. Не дождавшись, задремал — и окончательно пробудился уже поздним утром.
— Мне ничего не передавали? — на всякий случай спросил он занимавшегося его утренним туалетом Лишиена.
— Ничего, мой король!
— Угу… Если что — сразу.
— Да, мой король! Всенепременно!
— Сводки готовы? Давай их сюда… Потом завтрак, потом!
После полудня, не выдержав, Ригер сам отправился в подвал. Но, оказавшись перед закрытой дверью, остановился, потоптался — и вернулся обратно. Он мог поклясться, что из-за тяжелой двери из цельных деревянных брусьев донёсся издевательский смех.
Вечером в ставке появился очередной местанийский гонец с посланием королю Ригеру от короля Эраиджи. В нём, как всегда, было набившее оскомину напоминание о подписанном совсем недавно "вечном мире". Но впервые не только это: Эраиджи предложил заключить перемирие, с намёком на личную их встречу для решения "удручающего положения дел к вящей славе и удовлетворению всех сторон". Ригер хохотал и зачитывал Лишиену те витиеватые обороты, в которых меж строк виднелось желание Эраиджи откупиться малым, чтобы не потерять всего.
Только вечером, уже в лёжа постели, Ригер вспомнил о Ясоте. Но ненадолго — ободряющие мысли о том, что противник дал трещину и теперь его легко можно будет додавить, временно отодвинули на задний план всё остальное.
На рассвете следующего дня к нему таки пришли. Лишиен тихонько разбудил короля и ввёл того самого капитана.
— Что? — обрывисто бросил Ригер.
— Да, мой король! — выпрямился вояка.
— Что — да?
— Она умерла, мой король!
Ригер откинулся на высокую подушку. Потом вскочил.
— Плащ, сапоги и моего лекаря!
На сей раз в темнице было темным-темно. У той же самой стены на спине лежала молодая чародейка. На её спокойном лице в мягкой улыбке дрогнули губы. В полуприкрытых глазах, направленных прямо вверх, ещё виднелся след того, что она увидела перед тем, как из одной темноты уйти в другую.
— Проверь! — приказал Ригер.
Тар-Легон опустился на колени перед ней и, не обращая внимания на свет, ещё исходивший от неё, принялся равнодушно и тщательно исследовать её глаза, лицо, шею… Ригер отвернулся.
— Готова, — поднялся лекарь.
— Сама виновата, — прошептал Ригер — и этим насмерть задавил что-то горькое и нежеланное, несмело поднимавшееся из глубин его сердца…