Потому что гостиница вздрогнула, покачала сияющими крыльями, и… чайкой полетела в воду.
Взрыв раздался долей секунды позже. Он был похож на хлопок, но от него содрогнулась вся набережная.
Рэм зажал уши. Присел...
Но второго хлопка не последовало.
– Тлять, – прошептал Ули, сидящий рядом на корточках. – Ты глянь! Абздец «Чаечке»! Отлеталась!
Рэм выпрямился. В том месте, где над рекой нависала гостиница, было глубоко. И на поверхности плавали только обломки и какие-то пятна. Наверное, на террасах стояли светильники автономного питания, и свет продолжал идти через воду.
Слюна стала горькой, и Рэм сплюнул себе под ноги.
Он сказал юристу, что уже внутри и сейчас ляжет спать. Он сказал это юристу. И теперь нет никакой гостиницы.
Пока Рэм тихо матерился, пытаясь справиться с эмоциями, Ули стоял, перегнувшись через перила набережной, и плевал в воду.
– Хорошо к тебе прицепились, – посочувствовал он, когда Рэм перестал смотреть, как полицейские катера, что летали над пятном на реке, подбирают немногих всплывших.
Вода осенью ледяная. И ночь будет холодной. Рэма уже пробирало через лёгкую куртку.
– Это юрист, хэдова тварь, – выдавил Рэм. – Сначала на отца настучал, а потом узнал, что я жив, и решил не затягивать.
– Таггеров, думаешь, нанял?
Контрабандистов-таггеров на Мах-ми было в последние годы – как неудов в социальной карте подростка. Уже и не знаешь, куда лепить.
Рэм неопределённо мотнул башкой. Да, проще всего было заплатить таггерам. С местными бандами связываться опасней, у тех – свои интересы. Вдруг потребуют поделиться «наследством»?
А таггеры – прилетели и улетели. Им всё равно, кто будет забирать контрабандный йилан. Лишь бы кто-то забрал и заплатил за доставку.
– Пошли, что ли? У нас заночуешь? – предложил Ули. – В трущобах пеленг вообще не возьмет, даже полицейский. В бараке поспишь. Тебя, поди, полисы уже ищут?
– А зачем? – дёрнул плечами Рэм. - Как они свяжут «это» со мной? – Он кивнул на пятно от гостиницы. – Они не знают, что меня туда ночевать посылали.
– Юрист риэл мог для верности оплатить тебе номер. Электронная запись могла остаться в базе.
– И что? Нельзя, что ли, переночевать?
Ули пожал плечами.
Ему было хорошо. Какой бы тварью ни был его отец, зато он был. А у Рэма вдруг не осталось совсем никого. Ни одного надоедливого паршивого родственника. Даже дуры-сестры.
Он сглотнул и снова уставился на воду.
– А дальняя родня у тебя есть? – спросил Ули, словно бы прочитав его мысли.
– Есть. На Прате и на Ольхоне.
– На Ольхоне? – Ули изобразил думание, но вышло плохо. В школе он научился только иголки через щёку просовывать, потом его выперли. – А это где?
– Пояс Дождей.
– Они у тебя экзоты, что ли?
– А ты не знал?
– Не, ты вон какой здоровенный.
Рэм и в самом деле был крупным для своих лет, и уж на экзота не походил никак.
Но родня была. Стоило ли её подставлять, вот вопрос? Сейчас кинешься в родственные объятья, а завтра…
Рэма осенило вдруг: Он с рычанием вскинул руку и заблокировал коммуникатор.
Вот же ташип бесхвостый! Юрист не мог его запеленговать, закон о личных данных защищает несовершеннолетних, и даже полиция должна сначала получить одобрение на запрос. Но он мог позвонить и увидеть, что вызов идет!
Значит, коммуникатор цел! А какой коммуникатор мог уцелеть после взрыва в «Чаечке»?!
– Бежим! – крикнул Рэм и схватил Ули за руку.
Над набережной уже кружили какие-то подозрительные катера.
Глава 2
В ночлежке сильно воняло грязным бельём и плесенью. Ули привёл туда Рэма и сразу слинял. Ему позвонил отец.
Рэм не возражал. Когда они шли длинной кишкой подвала, ему хотелось одного – положить куда-то внезапно отяжелевшую голову и уснуть.
Однако длинная полутёмная комната с грязным полом и чёрными полосами на стенах, с двумя рядами двухэтажных нар и разделяющей эти ряды верёвкой с мокрым бельём, привели Рэма в чувство.
Ули показал ему «отличное» свободное место, верхнее, второе от входа в левом ряду. Оттуда было близко до дверей, если придётся удирать. Казалось бы – ложись и срубайся, более-менее безопасно.
Но уснуть Рэм не смог. Запах душил, в голове звенели смешки и голоса случайных соседей – спальных мест в комнате было не меньше сорока, и бельё не давало разглядеть, сколько из них пустых.
Рэм честно жмурил глаза, но ощущал себя обкурившимся: вроде как спал наяву или бредил.
Мысли бродили вокруг одного и того же: он должен отомстить юристу.