Уроки прошлого не дали себя забыть, и едва над городом загустела синева, я как штык оказалась дома.
Дверной звонок, на который я надавила, не ответил мне ни единым звуком. Я сильнее вдавила кнопку, но её пластмассовая полость будто поросла пустой тишиной. А ключи я оставила дома — только захлопнула дверь. Как недальновидно…
Но не успела я толком подумать о подъездном ночлеге или начать долбиться в квартиру, дверь сама заползла внутрь, обдавая меня темнотой.
Витькин силуэт в тусклом лестничном свете только угадывался, и моё подсознание за долю секунду провело аналогию с моим ночным знакомым.
— Марин, у нас света нету, — бодрый Витькин голос начисто рассеял эту иллюзию. И я сама без опасений зашла в квартирную темноту.
— По-моему, только по нашему стояку. И, скорее всего, у нас что-то с розеткой, — продолжал рапортовать Витька, щёлкая дверным замком. — Пошли, поможешь мне.
Не знаю, как я там могу помочь, но покорно плетусь следом за Витькой, идущим в мою комнату. Там он опускается на колени и тянется к диванному углу, около которого притаилась поблёскивающая призрачно-белым розетка. Она немного похожа на мышиную нору, а Витька — на огромного кота в засаде.
Интересно, что он собрался делать в кромешной темноте?
Будто прочитав мои мысли, Витька обращается ко мне:
— Принеси из кладовки фонарик.
Легко сказать, а вот искать его по темноте — тот ещё квест. Впопыхах я локтем ударяюсь обо что-то внутри стенного ящика. Хорошо, хоть не головой — и так дурная. Но через некоторое время нащупываю рукоятку фонаря. Батарея в нём неновая — световой круг голубоватого цвета и подмаргивает, когда я нажимаю кнопку. Но что делать — нельзя не выполнить задание товарища электрика. Так что несу Витьке то, что есть.
Он, оказывается, уже успел вооружиться отвёрткой. В тусклом освещении суёт её в круглое розеточное «дуло» и начинает что-то выкручивать.
— А ёбом не токнет? — со скепсисом вопрошаю я, глядя на его пальцы, быстро-быстро вращающие отвёрточную рукоятку.
Витька насмешливо хмыкает на меня:
— Чем токнет-то, если тока нет?
И ведь не поспоришь. Интересно, эти мужики уже рождаются со знанием электрических принципов?
Витька стоит на карачках, в опрое на коленки и одну руку. Спина — ровная, без прогиба. Попа уверенно показывает на противоположную стену. Коленки разведены для устойчивости. Совершенно немужественная поза. Почему тогда я представляю, что в ней можно делать, если Витька перестанет опираться на пол и упрётся во что-нибудь другое?
Мышцы его, двигающие отвёртку, слаженно уходят своим движениями к плечу. Напряжённые лопатки шевелятся под футболкой. А на бёдра лучше вообще не смотреть.
— Не тряси фонарём, — командует Витька, и мне приходится взяться за рукоять двумя руками.
Хорошо, что темно. Судя по тому, как мне жарко и как медленно и громко колотится моё сердце, я вся красная.
Витька тем временем откручивает крышку с розетки.
— Иди сюда, — велит он.
Я на автомате подхожу и тоже опускаюсь на коленки. Сердце стукает в голове, а боком я как-то чувствую Витькино тепло. Боже… Витька без зазрения совести хватаем меня за руку и тянет к розетке.
— Да положи ты фонарь уже.
Кое-как устраиваю его, чтоб свет падал на чёрное дупло в стене. Теперь и мне приходится стоять раком, и думать я могу только о том, чтобы всё это поскорее закончилось.
— Вот тут держи, — Витька укладывает мою руку на какую-то хреномуть, и я начинаю её держать. Надеюсь, свет нам внезапно не дадут. Потому что даже я, с моим незнанием электричества, помню, что влага притягивает ток. А так как ладонь у меня совершенно до неприличия влажная…
Витька возится рядом. Задевая меня то плечом, то боком. А то и упираясь в мою ногу бедром.
Нет, я всё понимаю. Что так нельзя и всё это тлен, но… Как же приятно! По телу моему бегут лёгкие волны, заставляющие приподниматься волоски на шее и отзывающиеся мурашками в самых неожиданных местах. Его сосредоточенное дыхание разбавленным эхом доносится до моей шеи. Стало трудновато дышать — будто вся одежда разом оказалась мне мала. И захотелось как можно скорее из неё выбраться.
Ужас… И в то же время сладкое волнение, наравне со стыдом, струится по моим венам, перенося на себе совершенно волнительное предвкушение. Витька, прилаживая что-то, случайно задел тыльной стороной ладони мою грудь. Совершенно поверхностно и почти невинно. И несмотря на это у меня зашлось сердце, а сосок на груди сам по себе ощутимо сжался.