Сегодня, когда мы с Витькой шли, как обычно встретившись с работ, соседка Анна Михайловна, которая очень за меня переживала после всей этой истории с контрактом, стоя у своего почтового ящика, долго не сводила с нас глаз и не забирала своей корреспонденции. Настолько долго, что Витька начал ненароком потирать шею сзади, как он всегда делает в растерянности, а я изо всех сил боролась с желанием смахнуть что-нибудь у себя с носа — иначе чего она смотрит? О таких пристальных взглядах мы позабыли, едва покинули свой город N, и нехорошее чувство дежавю проползло где-то очень рядом. Но, с другой стороны, телепатии в наш посёлок ещё не провели, так что надо делать вид, что всё нормально.
Я даже не стала даже предлагать Витьку сделать крюк, свернув около старой, плохо работающей и служащей больше дорожным ориентиром, колонки. Хотя вода там мне нравится на вкус, и пусть другие сколько угодно говорят, что вкуса у воды нет. Пусть эти другие тогда на постоянной основе пьют «Ш****н л*с». А мы с Витьком продолжили идти по ровной тропе как раз по направлению к Анне Михайловне.
Когда мы поравнялись, соседка улыбнулась неожиданно тёплой улыбкой и без лишних экзерсизов заговорила:
— Красиво, всё-таки, если дама повыше кавалера, — Анна Михайловна подняла светлый взгляд на мою макушку, и я почувствовала, как теплеют щёки, а губы ползут в улыбке. — А я вот по молодости стеснялась с Ванькой Солевым так ходить — думала, смеяться будут.
Анна Михайловна пониже меня, но в своей молодости, наверное, слыла «шпалой». Интересно, я в старости тоже буду считаться не очень высокой?
Витька добродушно отозвался:
— Пусть только попробуют смеяться — я знаю карате.
Врёт, но по его виду не скажешь. Я перекинула руку на Витькино плечо:
— У меня вообще самый красивый кавалер.
Анна Михайловна не стала спорить, только согласно кивнула. А когда мы отошли, я ущипнула своего кавалера под лопаткой:
— Ты почему не сказал, что я у тебя тоже самая красивая?
Нависнув над Витькой, я ждала ответа.
— Это и так всем видно, — с полной честностью в голосе отозвался Витька, за что и был ущиплен снова.
Видимо, чтобы я больше не щипалась, он подхватил меня и дальше понёс на руках. Очень удобно, надо сказать.
— Давай я лучше сразу на шею? — почти на полном серьёзе предложила я.
А Витька вроде был и не против:
— Рано — с кредитом только рассчитаюсь.
Ну, это не долго — платить кредит нам уже чуть меньше года.
Дома Витька сразу пошёл в душ, а я принялась за готовку ужина — хорошо, что в еде Витëк неприхотливый, и я могу готовить, всё чего душа пожелает. Кстати, он ещё и достаточно тактичный, чтобы не высказывать своего мнения.
Мои шинкование салата и возню с кефирным маринадом для мяса нарушил некстати раздавшийся звонок мобильного. Я протянула было руки к кухонному полотенцу, но потом, под трель звонка, решила всё-таки не прерываться, а перезвонить — только глянуть, кому. Или не перезвонить, если это спам.
Миновав раковину, я боком шагнула к полке с приправами — рядом с ней обычно кладу смартфон — и глянула на экран.
У меня в голове сразу щёлкнуло, и мир на долю секунды потемнел. А потом, начисто забыв обо всех полотенцах мира, я схватилась за трубку прямо насквозь перепачканными руками.
— Алло, — я не узнала свой голос. Интересно, узнала ли его мама после почти годового отсутствия?
— Привет, — раздалось приглушённое с той телефонной стороны. — Как дела?
— Н-нормально, — на автомате отозвалась я, судорожно ожидая продолжения. Не за этим же она звонит — буднично узнать, как дела?
Я перестала ждать и смирилась. Но почему с таким волнением тогда зашлась моё сердце?
— Марин, как ты насчёт встретиться? — в голосе мамы я услышала нервную улыбку и тоже нервно улыбнулась. — Нужно поговорить.
— Да, давай, — с готовностью согласилась я.
— Тогда завтра около часа в «Санскрите»?
— Ага, — у меня в голове сразу всплыло кафе, неподалёку от станции метро.
— Только… одна приезжай.
Меня будто обдуло прохладным ветром по лицу, но я всё равно поспешила согласиться. Это ещё ничего не значит.
Главное — что начало к примирению положено.
Я, конечно, не забыла всех тех обидных слов, но, наверное, решила, что люди имеют право на ошибку. И на право постараться её исправить — тоже.
— Ты чего-то весёлая, — весело прищурился на меня Витька, когда вышел из ванны и с готовностью уселся за стол.