— Вперед!
Шагнул из-за дома и увидел, как Дружок, не добегая до отца, упал на землю, перекатился через спину, а потом на брюхе подполз, положил мордочку на носок ботинка и замолотил хвостом по земле.
— Ишь как встречает! — сказал Никите довольный отец и кивнул собачонку. — А, Дружище?.. Ну хватит тебе, хватит!
Любит Дружок отца, вот в чем дело. Да кто его не любит, особенно когда трезвый? Стоит, улыбается, и один черный ус поднялся у него чуть выше другого и подрагивает, а карие глаза так и светятся, так и смеются.
— Ну, Никита, — сказал отец, переступая через Дружка, который норовил лизнуть ему ботинок. — Держи!
Развернул серую бумагу, и под нею Никита увидал футбольный мяч — не какой-нибудь там, с покрышкой из дерматина, а кожаный, самый настоящий, весь из белых и черных шестиугольничков.
Дождался он этого мяча! А что ты тут скажешь — именинник! Никите сегодня ровно десять исполнилось.
Утром он нашел под подушкой складной ножик с ложкой и вилкою, который подарила ему мама, — об этом ножике Никита мечтал перед этим целый год. Теперь — футбольный мяч, да какой! Взрослая команда «Урожай» играет, пожалуй, мячом похуже… А может, им его отдать, большим футболистам? Хотя нет, подарки дарить нельзя. Ладно, сами будут гонять на лужайке около рощи.
— В Краснодаре не было, представляешь? — говорил отец, тоже любуясь мячиком. — Пришлось тете Шуре, что в культтоварах, в Москве заказывать.
А Никита вдруг нахмурился:
— Знаешь что? С таким мячом все сразу лучше заиграют. И станут мне забивать.
— Ну да! — возразил отец. — Ты ведь тоже станешь играть лучше — его и ловить приятней…
— Вообще-то, да.
Крупными своими пальцами отец легонько сжал Никите плечо, пригорнул к себе:
— Эх ты!
Никита взял мяч под левую руку, правую положил отцу за спину, и они пошли рядом, а Дружок словно в цирке проскакивал, повиливая хвостом, у них под ногами… Если бы еще и он сделал нынче Никите подарок — цапнул все-таки папку! Или так не бывает, чтобы все кругом хорошо? Мама говорит, что не бывает. Тогда уж лучше подождал бы Никита и складной ножик в чехле на кнопке, и этот мячик из Москвы, потерпел бы без них — лишь бы только с сегодняшнего дня перестал папка пить!
— Миша! — окликнули с улицы. — Андреич!
Никита тоже обернулся: с той стороны калитки стоял их сосед дядя Гриша Дьяконов. Шея у дяди Гриши кривая, и от этого у него такой вид, словно еще давным-давно спросили его о чем-то, а он приподнял плечо — не знаю, мол! — да так с тех пор и остался.
— Слышь, Андреич? Ленька мой сейчас из центра прибежал, говорит, свеженького только что привезли! — дядя Гриша приподнял над калиткой в несколько раз сложенную газетку. — А у меня как раз две таранки…
«Ишь ты, — подумал невольно Никита, — такая шея, а он туда же! Неужели папка пойдет?» Но тот только вздохнул:
— Не могу, Гриша.
— А я и Серегу Матвеева позвал, вон он бежит следом… Говорю ему, захватим с собой Андреича…
Отец вздохнул и даже языком прицокнул:
— И правда не могу.
— Дело у нас, — как можно строже сказал Никита.
— Хо! — засмеялся дядя Гриша. — А то у нас безделье? Серега вон Матвеев третий день никак шибку в окно не может вставить, попростужались все, а я вон только что сарай раскрыл, накрыть бы срочно, а вдруг дождь?
— Так, может, сперва вернешься, накроешь? — отчего-то повеселел отец.
— Ну, змей! — и дядя Гриша погрозил ему завернутой в газетку таранкой.
Над забором поплыла вихрастая голова другого соседа Веденеевых — Сереги Матвеева. Он шел слегка наклонясь вперед, вертел перед собой раскрытой ладонью. Остановился рядом с дядей Гришею, объяснил:
— Прикидываю, сколько надо на одну шибку гвоздиков.
— Килограмма два, — усмехнулся Никиткин отец.
Но Серега Матвеев не улыбнулся в ответ, только спросил:
— Ну, дак ты готов? Кого ждем?
— Я вон уже сказал Грише, не могу я.
И в это время Серега Матвеев увидел в руках у Никиты футбольный мяч.
— Чего это у тебя, а, Никита? Где взял?
В голосе у Никиты послышался вызов:
— Папка купил, а что?
— Дак ничего, правильно, обмыть надо, а то сразу лопнет. Давай, Андреич, давай!
Обмыть, ишь ты! Где он, Серега Матвеев, пропадал, когда отец стоял около чабарни с двустволкой в руке? Должен был прийти сменить отца, но он Пархитьку послушался, пошел по другим делам, а отца с овечками бросил, зато теперь каждый раз цепляется: «Пойдем, Андреич, по маленькой!» Напьется и станет говорить, что все они перед отцом виноваты: «К-козлы мы, Андреевич, к-козлы!» А чего теперь в пустой след говорить? Только расстраивать человека.