Но вида не подал, говорю спокойненько: ну и что?.. И я, мол, — старый боец. И вообще — парень не промах.
Держу марку.
Старичок поддакивает: и верно, всем бы, мол, такие заботы!
И как бы вскользь говорит: купил бутылочку коньячку, коробку конфет рядом поставил — и все дела. И вы угощайтесь на здоровье, и себе налью рюмочку. Для поддержания тонуса. А там видно будет.
Этот, говорит, известный артист так и делал.
И странная, ты понимаешь, штука!
Вот я вроде человек самостоятельный. Некоторые считают, что даже слишком. Никому в рот заглядывать не привык. Одним словом — с норовом.
Но здесь, ты представляешь, поддался: первым делом смотался в магазин, купил и то, и другое, поставил в самом деле рядком на столике, и только тогда принялся чемодан распаковывать и раскладывать вещички…
Что со мною случилось?
Я так думаю: уж больно необычная для меня намечалась, ты понимаешь, перспектива. Или, считаешь, нет?..
Не знаю, может, к тебе и в самом деле девчата табунами, значит, ходили, а со мною до сих пор такого не было… В практике, как говорится, не встречалось. Нет, в самом деле. Ну, было когда-то, чего скрывать. Так сколько воды с тех пор утекло?.. Может, возраст уже не тот. А может, и характер испортился. Ушла беззаботность, какая в этом деле нужна. Не могу я с легкой душою всех этих слов девчатам говорить, какие — словно ключик к замочку… И вообще.
Уж если только слабый пол возьмет мертвой хваткой… Уж если в такое положение попадешь, когда не только сам себя потом перестанешь уважать, но даже собственная твоя родная жена, коли про все узнает, и та — за то, что ты лопух такой, — тебя осудит, разве что тогда… А так — нет.
Как Игорь Проничкин говорит: «Нам ли, гусарам, завлекать?.. Нам бы только отбиться!»
Раскладываю это я вещички по полкам, а сам то и дело в окошко поглядываю: не видать ли там еще моего табуна?.. Еще не скачет?
А за окном, скажу тебе, благодать: высокий да густой сосняк, а под ним свежая да чистая трава-мурава, и лишь поближе к моему крыльцу — заросли, какой-то кустарник там и тут…
И вдруг, гляжу, быстрым шагом идет от моря по тропинке загорелая девчонка в модном купальнике — в таком, что вроде он есть, а вроде его и нету… Идет, и на окошко мое поглядывает — ну то есть явно ко мне направление держит.
С какой-то своей шмотенкой в руках я замер. Началось, думаю!..
А девчонка, скажу тебе, была загляденье: писаная красавица из ансамбля «Березка». Только совсем молоденькая.
До кустиков дошла, шагнула от тропинки в сторону, остановилась ко мне лицом, смотрит в окно. И тут вдруг руками быстренько — к одному плечику, к другому…
Купальник падает, лежит в траве под ногами, а она на носочках привстает, приподнимает руки, словно к солнцу да к небу тянется, глядит вверх, а потом головкою дернула, и волосы у нее взметнулись и по плечам рассыпались… Богиня была!..
Богиня красоты!
Но я в тот миг знаешь, о чем подумал?
Как последний пижон, я испугался: это что ж у них так заведено было?.. Что раздеваются они еще на улице?! Это уж вообще против всяких правил — тут тебе никакой коньяк не поможет!
Или, думаю, пока не поздно, дверь на ключ?!
А она нагнулась, подняла купальник. Ловко его отжала, и вот уже снова в нем. Еще раз в окошко глянула, тряхнула пышными своими волосами и пошла по тропинке обратно к морю.
А я на стул плюхнулся, руки бросил вниз и вытянул ноги… Старый кретин! — думаю. Да это она ведь и прибегала, чтобы в кустиках свой купальник выжать, а ты за ней, выходит, как мелкий фрайер подглядывал — и не стыдно?!
Сходил я пообедать, зашел в библиотеку, записался и только собрался идти наконец на море, как тут новенькое: тихонько так стучат в дверь.
А дверь выше половины стеклянная, с белой тоненькой занавескою, а на занавеске на этой, как на экране, вижу я темный силуэт женской головки, да еще какой силуэт!.. Такой подбородочек, такие губки и носик, такой лобик и такой пучок на затылке, что из-за их милых, ты меня извини, очертаний показалось мне, будто вижу даже длиннющие ресницы — это на занавеске-то!..
— Да! — разрешаю не своим голосом. — Войдите.
Дверь потихоньку открывается, а на пороге возникает опрятная такая, очень чистенькая старушка. Улыбается хитренько и говорит с акцентом: здравствуйте, мол!.. Меня зовут Текла Габриэлевна. Если по-вашему хотите, по-русски, — Фекла Гавриловна. Я у вас буду прибирать. Не могли бы вы поэтому сказать мне, какое время будет для вас самое удобное?..
И смотрит на меня Текла Габриэлевна, она же Фекла Гавриловна, и в самом деле так хитренько, как будто знает про меня ну все-все…