Они уже там, кажется, пообвыкли, когда где-то совсем рядом раздался громкий скрежет металла… Эх, как они кинулись врассыпную!
Дед даже не повернул головы.
И на место слесари возвращались с оглядкою на Деда и чуть ли не на цыпочках.
Дул резкий ветер, и часа через два Ступин со стыдом спохватился, подошел к Деду:
— Николай Фадеич, может, сказать, чтобы принесли чайку горяченького?
Он удивленно вскинулся:
— Некогда!
Слесари наверху уже заменили трос, уже запасовали его в кольцо тележки и повеселевшими голосами подгоняли теперь друг друга:
— Поворачивайся давай!
— Слышал, что Дед сказал?..
— Некогда, говорит, ребята, чаи распивать!..
А он все прятал подбородок в концы воротника и тихонько покашливал — никто еще ничего не знал, но рак тогда уже съедал ему легкие…
…Ступин поежился в машине, посмотрел на часы.
Многолюдно в итээровской столовой завода. Здесь в основном женщины. Все хорошо одеты, все стараются, что называется, держаться, и потому особенно заметно как они приглядываются друг к дружке, как меж собою перешептываются.
За одним из столиков обедают Нина Павловна и другая женщина, лет на десяток моложе ее, — из тех, в чьих лицах вы не найдете, может быть, ни одной правильной черты, но все вместе, вдохновленные бесконечной уверенностью обладательницы их в своем обаянии, они производят впечатление и в самом деле почти неотразимое. Это Варвара, секретарь исполняющего обязанности главного инженера завода Брагина.
К ним подходит со своим подносом секретарь Ступина Люда.
— Извините, не помешаю?
— О, какая деликатность и какое изящество манер! — играя голосом, говорит Варвара Нине Павловне и только потом оборачивается к Людмиле: — А может, мы закончили не курсы машинисток, а институт благородных девиц?
— Где ты тут его закончишь? — спрашивает Людмила серьезно. — Даже если очень хотела бы…
— А очень хочется?
Но Людмила только фыркает, расставляя тарелки.
— Твой носорог сейчас чуть не сбил меня в коридоре, — говорит Варвара. — Это куда же и с каким поручением ты его отослала?
— Поехал к Веденину.
И Варвара тут же «делает стойку».
— Твой Ступин? К Веденину? Зачем?!
— Вот этого я не знаю.
— Так, девочки, — поручает Варвара, указывая на свой прибор на столе. — Попросите, чтобы не трогали!
Нина Павловна хочет что-то сказать, но Варвара уже убежала, и секретарша Веденина только грустно глядит на неопытную Людмилу.
В кабинет исполняющего обязанности главного инженера завода Брагина Варвара влетает, когда тот разговаривает там с Зоей Ведениной — и, судя по всему, о делах далеко не служебных. Тем решительнее Варвара:
— Прошу простить за вторжение, но Ступин только что уехал к Веденину!
Всегда стремительный Брагин хищно оборачивается к Зое, и та с невольной виною произносит:
— Я не в курсе…
Брагин выхватывает из шкафчика плащ и мимо обеих женщин молча бросается к двери.
А Варвара еще несколько мгновений смотрит на Зою, и в откровенном ее взгляде можно ясно прочесть: ну вот, милочка, хоть ты и директорская дочка, а тащу-то Брагина я!..
Брагин, на ходу надевая плащ, еще бежит к стоянке машин, а «Волга» его уже устремилась ему навстречу, уже открывается передняя дверца, и впечатление такое, будто исполняющий обязанности главного инженера садится в нее на ходу… Ясно, что это — школа!.. Только вот чья: школа Веденина?.. Или это уже его собственная — Брагина?
Хватает за плечо водителя:
— Ступин поехал к Деду. В дом отдыха. На дачу. Догнать надо.
И «Волга» тут же прибавляет скорости так, словно они участвуют в гонках.
Глядя через окно на завод, еле заметно усмехается Брагин, тихонько качает головой и только тут убирает руку с плеча водителя…
…И Веденин, и он, новоиспеченный главный сталеплавильщик Брагин, и только что сменивший его на посту начальника конверторного цеха Полосухин, и еще несколько спецов-сталеплавильщиков стояли посреди стеклянного скворечника дистрибуторской будки, откуда хорошо было видно внизу рабочую площадку с единственной светившейся раскаленной горловиной стальною «грушей» — остальные были черны.
— Третьи сутки простаивают два мощных конвертора, и вот-вот придется останавливать третий, — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, начал Дед.
И, словно в подтверждение его слов, высоко вверх взметнулся длинный язык пламени, в цехе полыхнуло, и почти тут же раздался заметно тряхнувший будку тугой хлесткий взрыв.