— И никогда в магазине продавщицам не говори, что ты — приезжая, — продолжает наставлять Людку Варвара. — Потому что приезжей дурочке они любой брак подсунут, а завтра она уже улетела в свой любимый Сталегорск, а то в Магадан или еще куда подальше — и горячий привет!.. Что она, скандалить к ним вернется?.. Конечно, нет! А если ты москвичка и на соседней улице живешь, значит, ты к ним завтра вернешься и плюнешь в бесстыжие глаза: зачем брак подсунули?.. Это ты понимаешь?.. На это, слава богу, ума хватает?.. Потому что на твоих любимых курсах об этом, я понимаю, вам просто позабыли…
Раздается длинный звонок, и Нина Павловна снимает трубку, спрашивает весело:
— Лариса Санна?! Ларочка?.. Рада твой голосочек… рада!
— А как же я им скажу, что я москвичка, — о чем-то своем продолжает размышлять Людмила, но Варвара выразительно глядит на нее: ты что, мол, ненормальная?.. Не понимаешь, с к е м Нина говорит?!
— Как вы там все? — очень дружески продолжает Нина Павловна. — Что у вас тоже холодно, это мы знаем, только сейчас по телевизору, да… А здоровье как? А детишки?.. Риммочка?.. А Павлик?.. Как мы?.. Ты же знаешь. Отсюда все наши дела. Ну, ничего, конечно, держимся… Еще как, да! Посылаем вот в столицу одного родного нам человечка. На Выставку достижений. Югославские сапожки купить, да… Еще кое-что, у нее тут свои проблемы. Ну, и список наши девочки навязали… Гостиницу закажешь? Спасибо, лапа! Запиши фамилию: Суханова. А что тебе с ней передать?.. Орешков кедровых — это само собой… У нас сейчас мода: мужички их со скорлупой жуют, говорят, что помогает… От всех болезней, да. Ну, и от самой главной, а как же… Прислать одного? Нет уж, мы пришлем вам орешков, а вы там своего откормите, а нашим некогда — им домну двигать надо. Да.
И вдруг лицо у Нины Павловны меняется так стремительно, что разом перестают улыбаться Варвара с Людмилой. Во все глаза глядят на Нину Павловну.
— А ты могла бы нам копию с этой бумаги? — хмурится Нина Павловна. — Постарайся, пожалуйста!.. А вот с Людой и передашь. Какой ты молодец!.. Увидимся, расцелую… конечно, будем держаться!.. Спасибо, что предупредила. Спасибо, Лара! От всего завода. От нас всех!
Кладет трубку, молчит, все еще продолжая озабоченно хмуриться.
Глядя на нее, сгорают от любопытства Варвара с Людкой.
— Девочки! — говорит наконец горячо Нина Павловна. — Я могла бы вам этого и не говорить, сама бы что-либо придумала — уж вы не сомневайтесь, придумала! Но хочется, чтобы вы тоже кое-что поняли, раз уж за такое дело взялись… Даете слово, что пока — никому ничего?
Обе только задвигались — но в этом готовность поклясться самою страшной клятвой.
— Помните, московский Фундаментпроект прислал нам эту бумажку, где и вашим, и нашим?.. Насчет свай под полосу для надвижки?.. Так вот Перчаткина Полосухин изнасиловал, заставил принять решение, что все в порядке, а сам там для себя бумагу заготовил, что двигать домну нельзя… не так станет. Девочки в министерстве печатали. На всякий случай приедет с нею в кармане… мало ли что? А он все равно будет на коне.
— Давайте я в Москву полечу! — предлагает Варвара очень решительно.
Людка воспринимает этот вариант вполне серьезно и потому обижается:
— Тебе чего там делать?.. Мне приданое запасти надо…
— Вот-вот! — словно радуется своей правоте Варвара. — Приданое ей!.. Или сапоги свои югославские еще за километр в очереди увидит, раскроет «варежку» и про все на свете забудет!
— Ты уж, Люда, не подведи, — серьезно просит Нина Павловна. — Ты уж обязательно найди время зайти в Минчермет да бумагу эту спрячь потом в самом деле понадежней…
— Что я, не понимаю?
— А зиму проходишь в валенках, ничего с тобой не случится! — снова встревает Варвара.
— Конечно, прохожу, если что, — покорно соглашается Людмила.
— А то ей, видишь ли, и приданое, — бесстыдно выпячивает Варвара живот, — и видишь ли, сапоги… куда тебе в них?.. На танцы? Надо было раньше думать!.. А теперь все, подруга: поплясали, и хватит!
Перчаткин открыл дверцу «Волги», вместо приветствия сказал:
— О, кто у нас нынче во вторую смену!.. Давненько я тебя, Валера, не видел… Как Николай Фадеич?
Они уже ехали, и водитель вздохнул:
— Бабушка у меня померла!..
— Вчера?!
— Да нет, уж лет пятнадцать… Она бы его вылечила! От всех болезней лечила. Травами.
Перчаткин засуетился вдруг:
— Ты куда повез?.. Мне в горком срочно!
— А на домну разве не хотите глянуть? — спросил Валера. — Верней, на то, что от нее осталось.