Над кольцом воздуходувки висел на домне большой транспарант: «Ну, Запсибовна, поехали!»
И монтажная площадка домны, и все расстояние до рабочей ее площадки — вся зона надвига была окаймлена канатами с красными флажками, и за ними толпилась масса народу — ждали, когда уберут стопоры, когда мощные домкраты подтолкнут новую домну и она тронется по своей «беговой дорожке».
Не меньше народа было внутри ограждения, около домны: и монтажники со своими инженерами, и горновые, и строительное да заводское начальство, и кинохроника с фоторепортерами, и общественность, и еще неизвестно кто.
Пожалуй, монтажная площадка чем-то напоминала стадион, где вчера выиграл «Металлург»… По крайней мере, в приподнятом настроении людей, снующих вокруг, это заметно чувствовалось — недаром же от ватажки монтажников, по-бурлацки тащивших туго натянутый трос, один вдруг оторвался, изобразил удар клюшкой с разворота, что-то крикнул, тут же вцепился в трос, и все навалились еще дружней…
Руководство завода кружком стояло вокруг представителя министерства Полосухина.
Вели неторопливый разговор о погоде, поглядывали то на лебедки, а то на домну.
— Как бы погода и в самом деле не подкачала.
— Да, метель нынче совсем ни к чему…
— Синоптиков, конечно, запрашивали? — спросил Полосухин.
— В обязательном порядке, — ответил Перчаткин.
— И они, конечно, обещали ясный солнечный день?
Над площадкою надрывался динамик: «Дежурных на проходах в зону надвига доменной печи просим усилить контроль… Надо, товарищи, быть построже. Лицам, не имеющим пропусков в зону надвига, предлагаем немедленно покинуть монтажную площадку… Тех, у кого есть пропуска, просим быть повнимательней. Отойдите, товарищи, от путей надвига, не мешайте работе монтажников…»
Полосухин посмотрел на часы.
— Сейчас нам монтажнички расскажут, как дела! — кивнул Брагин на подходившего к ним Васильева в прорабском брезентовом плаще поверх полушубка.
— Что-то вы и в самом деле задерживаетесь, — негромко сказал Перчаткин подошедшему. — Обещали начать в четырнадцать, а скоро шестнадцать, вот-вот уже темнеть начнет.
— Петр Игнатьич никак не переобуется, — сказал этот, в плаще.
Перчаткину показалось, он не расслышал:
— Что-то?
— Бригадир монтажников. Петр Игнатьич. Он пока не переобуется, мы ни один подъем не начинаем… А тут что-то очень долго…
Брагин усмехнулся:
— В каждом деле свои гиганты мысли! — и крутнул пальцем около виска.
— Почему же? — возразил Полосухин и обратился к начальнику монтажников: — А можно на него хотя бы одним глазком?
— А почему нет?
И все потихоньку двинулись вслед за Васильевым.
В просторном тепляке на длинной и широкой тесовой скамейке сидел пожилой человек в шерстяных, домашней вязки, носках, держал в руках сапог с застежкой на голенище, задумчиво рассматривал. Второй сапог стоял у ног его на полу, а на скамейке лежали телогрейка, шапка, монтажная каска, подшлемник. На столе в пол-литровой эмалированной кружке исходил парком чай.
Напротив него сидел другой монтажник, покуривал. Мирно текла беседа.
— У меня вот по материнской линии один из дедов — не родной, правда, двоюродный — тоже сапожник был… Он рассказывал: встречает, говорит, его на улице заказчик — купец подвыпивший… Это еще в старое-то время. Встречает и, значит, кулачищем своим прямым адресом — в Харьковскую губернию, в город Мордасы!.. Дед: за что, мол, кричит?! Неужто плохие сапоги сшил?.. А тот: да нет. Не потому, что плохие, а потому, как слишком вышли хорошие: носить надоело, а выбросить жалко!.. Какая была работа!
— А другой случай возьми, — начал было второй.
Но тут распахнулась в тепляке дверь, вошел начальник монтажников, а вслед за ним и Полосухин, и остальные заводчане.
— С тобой, Петр Игнатьич, товарищ из министерства хочет познакомиться.
— А-а, — протянул тот равнодушно, но глянул на Полосухина оценивающе. — Тоже ничего… из министерства.
— Когда, Петр Игнатьич, начать думаешь? — сказал Васильев.
— Да я вот соображаю: отложить, может?.. Надвижку?
— Погода? — понимающе спросил Перчаткин. — Метель?
— А что нам погода? — переспросил бригадир. — Тут другая забота… Думаю, фундамент под роликами все же не выдержит.
На лице у начальника монтажников промелькнуло: Петр Игнатьич в своем репертуаре, мол. Знаем мы эти штучки.
Но Полосухин насторожился: