— Это почему же, любопытно?
Однако старый монтажник был, видимо, из тех, кто любит сам задавать загадки, а не отвечать на них. Показывая пальцем на окошко, сказал неторопливо:
— А ты вот, мил человек, из министерства — ты глянь-ка на площадку повнимательней, да потом и пораскинь-ка хорошенечко: почему?!
По заснеженному шоссе за городом мчится «Волга». Рядом с водителем Валерой сидит явно расстроенная чем-то Эмма Борисовна.
Вдруг она словно на что-то решилась:
— Остановите, Валерий!
Они остановились.
— Поехали обратно!
— На дачу? — удивился он.
— На дачу, да. И поскорей!
— А кто же этого врача встретит?.. — и он смотрит на часы. — Самолет уже вот-вот!
— Ничего-ничего!
Валерий явно тянет:
— Человек из Москвы как-никак… знаменитый доктор.
— Там есть кому встретить его, Валерий!.. Поворачивайте!
Машина не заводилась. Водитель вышел, открыл капот. Но в мотор он, однако, не заглядывал. Укрывшись за поднятым капотом, снова посмотрел на часы, и по лицу его было видно, что он над чем-то размышляет…
— Плохо дело, — сказал, вернувшись в кабину. — Боюсь, что она не заведется.
— И нам тут придется всю ночь куковать?
— Вообще-то по этой дороге мало кто ездит.
— Та-ак! — сказала Эмма Борисовна таким тоном, что ясно было: оправдываются ее худшие подозрения.
— Это я уж по старой памяти хотел тут проскочить, — миролюбиво говорил водитель, и непонятно было: то ли это обстоятельство огорчало его, то ли почему-то радовало. — А так сюда и палкой никого не загонишь… Она посмотрела не него испытующе:
— А если я дам слово, что я не стану мешать?..
— Николаю Фадеичу? — поймался Валера.
— Заговор! — всплеснула она руками. — Самый настоящий заговор!.. И против кого?.. Кто всю жизнь был с ним рядом, кто пытался, как мог… Заговор! И вы, Валера, кому я всегда безгранично верила, — и вы с ними тоже заодно!..
— Я с Николай Фадеичем заодно. И больше ни с кем.
— Даю вам самое благородное слово! — сказала она чуть торжественней, чем надо бы, и все-таки достаточно горячо и искренне. — Я только прослежу, чтобы они его одели как следует!.. Чтобы захватили все лекарства… И тогда я буду спокойна!.. И тогда вы снова можете везти меня хоть в аэропорт, хоть на этот пустырь… прошу вас, Валерий!
— Вы дали слово…
— Да!
Он вздохнул, покачал головой: мол, тоже есть резон в том, что говорит Эмма Борисовна, — жена все-таки!..
И машина тут же завелась и стала разворачиваться на пустынной дороге — только Валера нет-нет да и поглядывал опасливо на Эмму Борисовну: не обведет ли она его вокруг пальца?! Не обманет ли?
К коттеджу Веденина, около которого, постреливая дымками выхлопов, стояла другая «Волга», они подъехали, когда сборы здесь были в самом разгаре.
Зоя с Райхом помогали одеться Веденину, а Нина Павловна укутывала Максима. Он-то и увидел первым Эмму Борисовну:
— Атас!..
Дедова школа.
Все они замерли, словно застигнутые на месте преступления виноватые школьники…
— Но ведь я тебе специально везла из города другой костюм, Коленька! — с громким укором сказала Эмма Борисовна, раздеваясь на ходу, и первым делом подошла к шкафу, выдернула из него вешалку с пиджаком, на котором конечно же висела Звезда Героя Труда.
Над чем другим, но над этим Веденин, ясное дело, не задумывался и теперь покосился на Райха: что ты, мол, с нею будешь делать?..
Райх незаметно подмигнул ему: пусть!..
И пока Веденин с помощью дочери надевал этот пиджак, Эмма Борисовна продолжала свой инспекторский смотр.
— А носки?! Зоя, неужели нельзя было догадаться? А зачем достали новые валенки?.. Неужели непонятно, что в растоптанных будет удобней? А варежки в карманах?!
Но вот все одеты. Все, кроме Эммы Борисовны.
И всем вдруг снова становится неловко.
— По вашему плану, как я понимаю, кто-то должен был здесь остаться, — говорит Эмма Борисовна, явно довольная сейчас и своею ролью, и тем, с каким достоинством она ее исполняет. — Чтобы сказать, если спросят: Николай, мол, Фадеич попросил его не беспокоить… Я все правильно понимаю?!
— Все правильно, мама, спасибо, — начала Зоя.
— Остаться должна была я, — сказала Нина Павловна тоже чуточку виновато. — Зое Николаевне надо быть на площадке — там в эту махину лаборатория понаставила датчиков… Ей надо… А я могу остаться, Эмма Борисовна. Может, вы поедете вместе… вместе со всеми?
— Мое место всегда было здесь! — в голосе у Эммы Борисовны слышалась сейчас неподдельная горечь, но голову держала она высоко, смотрела гордо. — И я побуду тут, не волнуйтесь. Я все, что надо, скажу…