— Ты извини, мама, — опять начала было Зоя.
Но Эмма Борисовна только поправила воротник на шубе у Веденина.
— Смотри не простудись! — дотронулась до шарфа на шее у Максима и обернулась к Райху: — Поглядывайте за моими мужчинами, Виктор Карлович, прошу вас!
Может быть, доктор Райх чувствовал себя сейчас виноватым больше, чем все другие?.. Теперь его словно прорвало:
— Нет-нет, что вы!.. Я только потому и согласился поддержать эту безумную, с моей точки зрения, затею, чтобы самому… лично, понимаете?.. Лично за всем проследить. Нет-нет!.. Не беспокойтесь!.. И я должен вам сказать, что вы… что вы сегодня… Это не комплимент для женщины, но вы, Эмма Борисовна, вы мужественный…
Все уже выходили, поддерживали Веденина, подталкивали, чтобы не мешался, Максима, и Райх, не договорив, поцеловал руку Эммы Борисовны и бросился помогать остальным.
За окном взревел мотор, резко взяла с места «Волга».
Эмма Борисовна туда и сюда прошлась по комнате. Ее знобило. Накинула платок и села у камина, с тумбочки рядом взяла книжку. Открыла наугад и, борясь с подступающими слезами, вслух начала читать:
— «Так прошло лето и наступила холодная осень… И когда старый сэр Томас окончательно решил, что он умирает, он велел посадить себя у камина, собрал вокруг себя многочисленных своих домочадцев и сказал им: вот вам мое завещанье…»
И Эмма Борисовна горько заплакала.
А отчаянно-веселый Веденин шагнул через порог тепляка, в котором все еще переобувался старый монтажник.
— Говорят, Игнатьич, смущаешь народ, а?.. Фунда-а-мент не выдержит!
— А ты в окошко, Николай Фадеич, поглянь! — тоже весело жалуется монтажник, явно довольный появлением Веденина, с которым можно поговорить по душам. — Разве проектировщики на такую толпу рассчитывали?.. Вон сколько народу без дела на площадке толкается. И худеньких, скажу я тебе, нету, а все — под центнер!.. Только что перед тобой один из министерства заходил: центнер с лишком, я так прикинул!
— Значит, помощь тебе требуется?
— Дак если б можно бы их всех куда с глаз подальше!
С видом опытного заговорщика Веденин спрашивает:
— Полчасика на это дело мне даешь?
На широких скамейках в тепляке уже сидели и Максим, с которого Зоя успела стащить шубку, и Виктор Карлович со своим докторским саквояжем.
Раскрылась дверь, и, пропуская вперед Нину Павловну, в тепляк вошел радостный Ступин.
Веденин, не здороваясь, достал из кармана шубы бумагу:
— Почитай-ка!
Тот побежал по бумаге глазами, почти тут же оторвал их:
— Мне говорили об этом акте.
— А-акт! — сказал Веденин насмешливо. — Дуля в кармане, а ты — а-акт!.. — и потряс бумажкою. — Нравится?..
— Нравится, — твердо сказал Ступин. — Теперь, по крайней мере, все ясно.
— А до этого ты еще сомневался? — издевался Веденин.
Вошел Брагин, бросился к Веденину:
— Николай Фадеич!
— Времени в обрез, — сказал Веденин, протягивая ему бумагу. — Давай без нежностей.
— Знаю! — откликнулся тут же Брагин.
Веденин посмотрел на Нину Павловну.
— У них хорошие секретари, — чуть грустно улыбнулась Нина Павловна.
— Ну а если вы в курсе, зачем остановка? — как о деле давно решенном, заговорил Веденин. — Ступин останется на площадке. Не потому, что он хороший, а Брагин плохой, нет. Потому что это надо для дела — он начальник цеха… Брагин поедет вместе со всеми в дом отдыха водку пить. Не потому, что он опять же плохой, а Ступин хороший — для дела так будет лучше. Директора ты своего поддержишь, Перчаткина… Ему пока не говорите. Врать, слава богу, не умеет и будет мучиться… И на лице у него все будет написано. Но ты его, Брагин, поддержи, это твое дело, как, но — крепко!.. Вопросов нет?.. Начали!
В другом тепляке, почище и попросторней — тут разместился штаб надвижки, — грелись горячим чайком озябшие на морозе инженеры, руководители монтажников, заводское начальство, представители городских властей.
С подносом, на котором в дорогих подстаканниках стояли хрустальные стаканы, бесшумно двигалась вокруг широкого и длинного стола молодая женщина в белом переднике и с кокошником.
Вошли трое: Брагин со Ступиным и с ними Васильев — в прорабском брезентовом плаще поверх овчинного полушубка. Ступин с монтажником сели напротив Полосухина, а Брагин, бесцеремонно кого-то оттеснив, пристроился с тем рядом.
— Датчики внутри печки показали небольшой наклон по горизонтали, — словно ни к кому в отдельности не обращаясь, сказал Ступин.