Иногда случалось, что после возвращения Атси улов лососей был богаче, охота удачнее. Тогда племя устраивало веселый праздник и плясало танец орла. Люди говорили друг другу голосами, полными горячей благодарности: — Как добр наш Орел Ти, тотем нашего племени. Но скоро заработанные деньги из рук индейцев опять переходили в руки белых за «огненную воду». Индейцы все больше и больше оказывались в долгу у белых. И Атси тщетно пытался пресечь это зло. Медленно текли года, и каждый уносил с собой часть былой славы. Атси преждевременно состарился. Сердце его горело печалью, тоска сушила его кровь. Говорил он
редко и мало, кроме тех дней, когда делился своей печалью с орлом.
***
Белые люди, которые часто теперь приезжали и в эту глухую страну, узнали, что орел, крупнее которого не видели глаза смертного, живет одиноко на высокой и неприступной
скале. Много ловушек расставляли белые охотники Орлу Ти. Разными способами они пытались
убить его. Они предлагали индейцам в обмен на орла одеяла, виски и разные товары. Но они ничем не могли соблазнить индейцев на охоту за Орлом Ти. Как ни низко пали люди нумипу, как ни потускнело их былое величие, никто из них не соглашался продать свой священный тотем за еду, напиток или за деньги. Ведь самым священным предметом в земле нумипу был их Орел Ти, брат их вождя. Белые много раз пытались убить орла пулей. Но ни одна из выпущенных белыми пуль не коснулась его, точно он был заколдован. Он брезговал и отравленным мясом,
которое охотники старательно раскладывали на берегу под его скалой. Ти был очень мудр и осторожен… Он точно знал, на какой высоте можно летать, не подвергаясь опасности выстрела. Он легко различал притаившихся в лесу охотников. И, как бы насмехаясь над ними, с
криком кружился там, высоко в небе, куда ни одно ружье не могло послать пулю, пока наконец торжествующе не усаживался в ветвях одинокой сосны на своей неприступной скале. Белые много раз пытались взобраться на вершину этой скалы, но все их попытки были безуспешны.
Однажды в землю нумипу приехало двое великих белых охотников. Они собирали коллекции шкур, птиц и животных. Вызывающее поведение орла, его осторожность и смелость особенно раздражили этих людей. И когда уже все остальные охотники признали себя побежденными, отказались от мысли убить орла, эти двое клялись, что поймают его, чего бы им это ни стоило. Видя бедность индейцев, они еще раз попробовали соблазнить племя нумипу. Они обещали всему племени неслыханные богатства, если только воины племени помогут им поймать орла. Но единственное, что им удалось выведать у индейцев, это то, что вождь нумипу Атси знает тайную тропу к скале. Ведь только он взбирался на скалу и не один раз, а каждый месяц. Орел, такой недосягаемый для всех, был для него верным другом, и никакими взятками, никакими блестящими безделушками нельзя было нарушить их взаимную верность. Так говорили индейцы белым. Но белые все-таки отправились к Атси, и голоса их звенели словно серебро. Атси выслушал их предложения и обещания с серьезным и бесстрастным лицом. — У тебя есть брат? — неожиданно спросил Атси одного из белых, когда тот остановился, чтобы перевести дыхание. — Есть? Так принеси мне его тело, положи на тростниковую цыновку перед моим домом, и тогда, в обмен за это тело, я принесу тебе моего брата-орла. Ведь он и я — кровные братья, сыновья вождей. Оба мы стары и оба мы — ти, вожди. Правда, только по имени, так как мое племя не слушает моих советов, и жизнь его уходит во мрак, а у орла от его прежнего царства не осталось ничего, кроме высокой и голой сосны. О, люди со странными белыми лицами, говорю вам, принесите мне тело вашего брата и я отдам вам тело орла. Так белые люди и ушли от него, ничего не добившись и злобно ругаясь. Крик орла высокой сосны звучал в их ушах торжествующей насмешкой.
***
Ужасные бедствия постигли племя нумипу. Сначала появилась страшная болезнь, она разъедала сердца и легкие людей, и шаманы не могли ее изгнать ни колдовством, ни танцами. Потом наступила суровая зима со снегами и непрерывными дождями. Ледяные ветры в свирепой ярости хлестали по воде. Они потрясали грубые непрочные лачуги индейцев, они выбрасывали лодки на берег и разбивали их в щепы; они уносили их сети. Болезни, нужда и страдания, вечные завывания погребальных песен, охрипшие голоса шаманов, безнадежное
монотонное шарканье ног танцующих танец мольбы, позвякивание трещоток из оленьих копыт… Так жило в эту страшную зиму племя нумипу. Подобно стервятникам, которые какими-то непостижимыми путями чуют смерть, в деревню нумипу опять приехали те самые