- На свободу с чистой совестью... - усмехнулся Никита.
- Да, с чистой совестью...
- Да нет, совесть моя не будет чиста, если вам кого-то сдам...
- Значит, вам есть кого сдавать? - ухватился за его слова Ильин.
- Да нет, я же говорю, просто с детства ненавижу стукачей... Короче, гражданин следователь, ничего не знаю, ничего не видел.
- Зря ты так, Никита... Ведь ты в скверную историю влез. Тебе будет предъявлено как минимум соучастие в убийстве...
Никита понял - пугают его не просто так. История действительно прескверная.
- Ладно, допустим, я знал Григорьева и его дружков. Но с чего вы взяли, что мы кого-то убили? С чего вы взяли, что мы были на этой чертовой квартире, где произошло убийство?
- Гирин Матвей Иванович, кличка Гиря... Тебе это имя что-то говорит?
Следователь в упор смотрел на него. Отслеживал, как реагирует он на его слова.
- Ну, допустим...
- А тебе известно, что в прошлом году Гирин привлекался к ответственности за вымогательство?
- Каюсь, его прошлым я не интересовался.
- У нас в картотеке есть его "пальчики".
- В смысле, отпечатки пальцев?..
- Именно...
- Вы хотите сказать, что Гирин наследил?
- Совершенно верно... У нас есть свидетели, которые видели его возле дома, а с ним еще четверых молодых людей... Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю...
Никита понимал. Он вспомнил пацаненка, который уж очень не хотел открывать им дверь в подъезд. А Гиря его за шкирку схватил. А пятерней своей при этом за железную дверь держался. Вот, значит, где он наследил...
- Да, понимаю... Только не понимаю, какое это имеет ко мне отношение?
- Вместе с Гириным свидетели видели вас.
- А что, вы уже проводили опознание? Что-то не припомню...
- Все это еще впереди.
- Вот тогда и поговорим.
- Значит, вы отказываетесь признаваться! - еще больше нахмурился Ильин.
- А не в чем мне признаваться... Я ничего не знаю.
- Ладно, гражданин Брат, не хотите по-хорошему, дожмем вас по-плохому... Будет проведено опознание, сделаем очную ставку... Вы, голубчики, друг друга сдадите...
А пока, значит, никто никого не сдал. Из поведения следователя можно было сделать только такой вывод. А пытали ведь не только его. И Виталу досталось, и Во-вану, и Чаусу. А Гире... А этому козлу так и надо!
- Поживем - увидим...
- Философствуете, гражданин Брат? Ладно, посмотрим, что вы дальше запоете... Итак, приступаем к официальной части...
Ильин достал протокол допроса и начал его заполнять. А потом на Никиту посыпались вопросы. Что, где и как... Но на все был только один ответ - ничего не знаю, ничего не понимаю...
Утром следующего дня Никиту отправили в изолятор временного содержания на Петровку, 38. Знаменитые "Петры"... Его определили в большую, но душную и забитую до отказа камеру. Здесь сидели человек тридцать, не меньше. И все они, угрюмые, замученные жарой и духотой, смотрели на него ленивыми безучастными глазами.
Никита слышал, что новичков в камерах встречают отнюдь не хлебом с солью. Существует так называемая "прописка". Пропишут тебя в камере - хорошо, нет - будешь изгоем, плевки за всеми подтирать. Он приготовился достойно встретить противника. Драться так драться, но унижать себя он не даст... Но, к его удивлению, ничего такого не произошло.
Он спокойно прошел к свободной койке на нижнем ярусе возле ширмы, за которой скрывалась "параша". Бросил на койку матрац, заправил белье и лег.
Побеспокоили его лишь вечером.
- Ты чего такой смурной, братишка? - подошел к нему крепыш с габаритами штангиста-тяжеловеса и квадратным лицом.
-Да так...
- Ты кто будешь?
- В смысле?
- Ну кто ты, пацан или коммерс?
- Я из команды Кэпа. Слыхал о таком?
- Кэп?.. Ну да, слыхал, - кивнул крепыш. - Черняевская братва...
- Ага...
- Значит, ты из наших будешь...
- Откуда я знаю, кто ты?
- Я-то?.. Я Гена Измайловский! - гордо заявил крепыш. - Слыхал?
- Да что-то слышал...
Конечно же, Никита ни о каком Гене Измайловском и слыхом не слыхивал.
- Тебе чо шьют? Рэкет?
- Да нет, бери круче...
- А что?
- Соучастие в убийстве...
- А, мокруха, - уважительно протянул браток. - Кого мочканули, лоха?
- Никого мы не мочили. Это менты бочку на нас катят...
Этот крепыш мог быть не Геной Измайловским, а Геной Стукачом, например. В смысле, мог оказаться провокатором. Влезет в душу да всю правду матку из него выпытает... Надо быть с ним хоть немного, но настороже.
- Ну понятное дело, менты - они все козлы, - понимающе кивнул Гена. Ты это, я смотрю, один. Давай, в натуре, к нам кантуйся...
Гена показал на угол в камере возле самого окна. Там на нижнем ярусе сидели несколько таких же, как и он, мордоворотов спортивного вида.
- Хата у нас не беспредельная, все по понятиям, - сказал Гена. - И блатные здесь масть держат, и мы, спортсмены, тоже пацаны правильные. Мы с блатными, скажем так, "семьями" дружим... Давай к нам в "семью", спокойней будет.
- Братки, Гена, я - спортивная семья, - скаламбурил Никита.
- Точняк, - гоготнул Гена. - Не слабо сказано... Кстати, а ты тоже по спортивной части?
- Мастер спорта по боксу... В прошлом чемпион Москвы в полутяжелом весе.
- Класс! А я по России год назад по дзюдо второе место взял... Ну все, давай снимайся с этой стремной "шконки" и к нам.
Никита видел, как Гена подошел к своим пацанам, что-то сказал им. Те дружно закивали. Да, Никиту принимали в "спортивную семью". Затем Гена подошел к какому-то парнишке, что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул с унылым видом, слез со своей койки на верхнем ярусе, свернул матрац и направился на место, которое освободил для него Никита. Сам же он перебрался поближе к спортсменам.
Спортсмены... Никите вспомнилась песенка: "Мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены...." Получалось, это и про него написано.
Вообще-то, он выходит из игры. Хватит, побандитствовал... Но не говорить же об этом пацанам, которые его приветили.
Кэп был в бешенстве.
- Блин, почему не замочили этого урода! - негодовал он. - Долбаный Гиря, дебилом был, дебилом и остался...
Гиря начинал вместе с ним. Из одной уличной команды они, из того десятка пацанов, с которых все начиналось. Уже тогда Гирю ценили не очень высоко. Использовали его как грубую физическую силу. Наехать на кого-то, застращать, пару раз ему поручались "мокрые дела". Самые примитивные, где не требовалось шевелить мозгами. Он просто не мог шевелить ими: не было их, мозгов.