Иити спрятал его где-то в шлюпке. Насколько мне известно, Ризк не подозревает о его существовании. Если бы я снова мог взять его в руки… хотя я не был уверен, что смогу использовать его как оружие. Но нет сомнений, что у камня множество возможностей. Шлюпка… Ииити спрятал камень, и теперь Иити мертв.
Чаша… если бы я смог найти ее, то по огоньку на ней смог бы отыскать и предвечный камень.
— Сокровище… где оно?
— В сейфе. — Зилврич пристально смотрел на меня, но охотно предоставил информацию.
Сейф… если Ризк закрыл его на собственный отпечаток пальца, мне не добыть чашу. Сейф будет закрыт, пока сам Ризк не захочет его открыть.
— Нет. — Похоже, закатанин, как и Иити, легко читает мои мысли, но сейчас это неважно. — Нет… сейф закрыл я.
— Он тебе позволил?
— Ему пришлось. А что ты должен отыскать… к чему приведет тебя чаша? Это оружие?
— Не знаю, можно ли это использовать как оружие. Но это источник силы, превышающей наше понимание. Иити спрятал его в шлюпке, чаша поможет его найти.
— Помоги мне… идем к сейфу.
Хромой вел калеку. Но вскоре нам удалось совершить этот трудный путь. Я смог привести чужака к сейфу, он активировал замок, и я достал чашу. Зилврич прижимал ее к себе, когда я вел его назад к постели.
Прежде чем передать ее мне, он несколько раз повернул чашу в руках, внимательно разглядывая ее. Наконец одним из когтей коснулся крошечного предвечного камня.
— Ты ищешь это.
— Мы с Иити давно его ищем. — Больше нет смысла скрывать правду. Возможно, мы не совершим задуманное путешествие, не окажемся среди не нанесенных на карты звезд в поисках древней планеты — родины камней, но сейчас имеет значение то, что происходит здесь — нужно найти камень, спрятанный Иити.
— Это карта, и вы ищете сокровища, которые могут быть на ней указаны?
— Такие, как вы нашли в могиле. — Как мог кратко, я рассказал ему историю предвечных камней: того, что был в кольце отца, о тех, что мы нашли на неведомой планете, про тот, что спрятал Иити, и как мы его использовали.
— Понятно. Тогда возьми это. — Зилврич протянул мне чашу. — Отыщи свой спрятанный камень. Похоже, мы были на пороге большого открытия, когда отыскали это… но такого, которое способно породить опасность. И человеку стоит дважды подумать, прежде чем оповещать о нем.
Я прижал чашу к себе, как прижимал Иити, опираясь плечом о стену, чтобы не упасть, и двинулся из каюты Зилврича к лестнице. По лестнице я не спустился, а скорее упал, потом поднялся и добрался до шлюпки. Последние шаги этого пути были такими трудными, что я едва набрал для них сил.
И вот я снова в шлюпке, которая так хорошо послужила нам. Я старался даваться, держа чашу чуть в стороне от себя и следя за крохотным предвечным камнем. Он сначала слегка светился, потом стал яркой точкой. Но трудно понять, как использовать это свечение: никаких колебаний его я не замечал. Однако надо попытаться.
Я двигался неуверенно — вначале к хвосту, но никаких перемен в свечении камня на чаше не заметил. Но когда прошел к правому борту маленького судна, чаша шевельнулась у меня в руках, попыталась выскользнуть. Как проснувшийся камень тащил меня к брошенному кораблю, где лежали другие такие камни, так и сейчас чаша повисла на обшивке стены. Я сорвал эту обшивку, надеясь, что Иити не упрятал камень слишком глубоко. Пальцы резало, ногти ломались, и я начал испытывать отчаяние. Я мало что могу сделать одной рукой.
Но я продолжал бороться и наконец, видимо, задел замок, потому что панель целиком скользнула в сторону, и я увидел яркий блеск предвечного камня. Чаша рванулась вперед, так что камни соприкоснулись, и я не пытался разделить их. Держа чашу, я попятился и проделал прежний путь в обратном направлении.
Когда сел возле Зилврича, поставив чашу на пол, он посмотрел на камни, которые, казалось, как и я, были довольны достигнутым. Я не только физически ослаб и не мог держаться прямо, затуманились мои мысли. Теперь, найдя второй камень, я не знал, как использовать его против Риз-ка. Мне казалось, что, добившись этого небольшого успеха, я истощил все свои силы.
Иити лежал на матраце закатанина, и одна когтистая рука Зилврича касалась лба мутанта.
— Он не мертв…
Я вырвался из своей летаргии.
— Но…
— В нем еще есть искра жизни, очень слабая, но есть.
Я не врач, но даже если бы был врачом, все равно не мог бы судить о состоянии мутанта. К тому же на все это накладывалась моя собственная слабость. Иити умрет, и я ничего не моту сделать…