Мы перешли на орбиту для сканирования, и наши приборы выдали резюме, что планета действительно пригодна для жизни, и тогда мы перешли к слежению за экранами.
Увидели мы поистине поразительное зрелище. Я знал, что Терра, с которой мой вид вышел в неизмеримо древнюю галактику, была чудовищно переселена в последние дни перед началом эмиграции к звездам: города тянулись к небу, уходили под землю, покрыли большую часть территории континентов и даже шагнули в моря. Я это знал, но никогда не видел. Хоть по происхождению я терранец, Терра теперь на другом краю галактики и превратилась почти в легенду. Да, конечно, мы все видели древние трехмерные записи, которые переписываются снова и снова. Но большая часть того, что мы видели, не имеет смысла, и шли горячие споры относительно того, что существовало и чего не было на Терре в те дни, когда терранцы еще не вышли на звездные пути.
Теперь я смотрел на нечто очень похожее на тесные — ужасно тесные — сооружения, какие видел на лентах. На этой планете вообще не видно ни свободной земли, ни растительности. Она вся покрыта зданиями — и не только суша, но и море; все море уставлено платформами, слишком правильными, чтобы быть природным островами. Все вместе вызывало страшное ощущение клаустрофобии, тесноты, здание давило на здание, а все вместе они давили на землю.
Двигаясь по орбите, мы перешли от дня к ночи. Но на темной стороне не было видно ни огонька. Если там внизу есть жизнь…
Но как она может там существовать? Жизнь здесь сметена, раздавлена, уничтожена. Я не мог представить себе живое существо в таком окружении.
— Вот порт, — неожиданно сказал Ризк. У него зрение острей, или я просто пропустил то, что он увидел. Мне казалось, что никаких разрывов в адской массе строений нет.
— Ты сможешь сесть? — спросил я, зная, что все равно придется ступить вниз — есть там сокровища или нет, есть камни или нет.
— На тормозных ракетах, — ответил Ризк. — Сначала дважды облетим планету для точности. Никакого ведущего луча здесь нет. Вероятно, все покинуто. — Но выглядел он совсем не радостным, и я решил, что он разделяет мои чувства к тому, что находится под нами.
Он начал рассчитывать курс. Затем мы снова легли в свои сиденья, не отрывая взгляда от экрана, глядя, как навстречу нам устремился мертвый мир. Его башни, казалось, готовы схватить нас и утащить вниз, на планету, которую они пожрали.
Глава 17
Благодаря мастерству Ризка посадка прошла нормально, приземлились мы на все три опоры. Ризк посадил корабль на тормозных ракетах, как настоящий мастер. И не в первый раз подумал я о том, что могло привести к включению его в черный список — неужели только склонность к выпивке? Мы лежали в креслах, смотрели на экран, а приборы исследовали окружение и докладывали нам результаты.
Эти доклады заставили меня еще больше оценить мастерство Ризка. Он посадил нас в узкую щель между зданиями, такими высокими, что сознание не могло сразу приспособиться к увиденному. И только теперь, оказавшись в этом лесу искусственных гигантов, мы смогли увидеть, что сотворило с ними время.
По большей части здания серо-коричневые или сине-зеленые, и не видно ни следа соединения отдельных блоков. Но гладкие стены покрылись трещинами, их поверхность без окон и дверей имеет разломы. Окон или дверей мы не видели.
Ризк повернулся к приборам, указывающим состав атмосферы.
— Искусственного типа, пригодная для жизни, — сказал он. Но не попытался выбраться из защитной сети. Я тоже.
Самим своим существованием гигантские сооружения давили на нас, делали маленькими. Мы словно насекомые, не способные выбраться из пыли, в которой ползаем, рядом с гигантами, вокруг голов которых собираются едва видные облака. И подавляло ощущение древней смерти. Не достойное погребение, где покоятся столетиями после возданных почестей, а общая могила, где все анонимно: люди, знания, верования…
Здесь ничего не двигалось. Ни одно летающее существо не мелькало между зданиями. Ни следа растительности. Поистине захоронение давно безжизненных костей. Бояться было нечего, но во мне (и судя по действиям Ризка, в нем тоже) нарастало ощущение, что здесь не место живым.
— Идем! — Это Иити. Его маленькое тело напряглось, в быстрых движениях головы хищная энергия. Он пристально смотрел на экран; изображение на нем продолжало поворачиваться, но ничто не нарушало единообразия вида башен.
Я выбрался из сети, Ризк тоже. Чаша с предвечным камнем стояла на столе, над ней нависал Иити, словно страж сокровищ. И камень сверкал, хотя, возможно, не так интенсивно, как раньше.