Эта мысль придавала мне сил. Мне вовсе не хотелось попасть в темноте в ловушку, спускаясь по этой бесконечной лестнице из лиан. Я миновал, не отдыхая, еще две ветки, хотя меня так и тянуло остановиться, и упрямо продолжал свой путь.
С тех пор как животное, пьющее из лужицы, сбежало от меня, я не видел ничего живого, кроме насекомых. Зато их здесь было множество и самых разных. Одни из них ползали по лианам, а другие кружились в воздухе. У самых больших из них были спектральные светящиеся пятна. Их усики, крылья и части тела переливались разными цветами, в отличие от бледного прозрачного свечения растений. Я видел красные, голубые и ярко-зеленые искры, словно маленькие драгоценные камни обрели крылья и кружились вокруг меня.
Я был уверен, что уже ночь, когда соскользнул с последней лианы и оказался на земле. Ноги коснулись мягкой губчатой поверхности, и я увяз в ней почти по колено. Ночь была темной, без луны и без звезд.
— Сюда! — просигналил мне Иити.
Я барахтался в грязи, пытаясь найти опору для ног, и озирался по сторонам, пытаясь определить, откуда исходил призыв.
Корни лианы расстилались вокруг чудовищного ствола дерева. Между ними и стволом имелись абсолютно темные участки, на которых не росли светящиеся растения. Скорее всего, мой приятель нашел себе убежище именно там. Я с трудом выбрался из вязкой жижи, используя лиану в качестве опоры, пролез между двумя лианами и оказался в углублении.
У нас не было света и оружия, зато мы обрели убежище. Я не знал, что за существа бродили в лесу. Лучше думать о худшем, чем быть уверенным в безопасности, которой на самом деле не существует. В большинстве миров низшие формы жизни обитают, как правило, на деревьях, а высшие — на земле.
Я полусидел, опершись спиной на корень лианы, располагаясь лицом к входу, чтобы вовремя заметить малейшее движение извне. Чем дольше я сидел, тем больше очертаний мог различить в темноте.
У меня был фонарик, но я не хотел его зажигать без крайней необходимости. Кроме того, свет мог привлечь нежелательное для нас внимание. Я видел огоньки света, производимого насекомыми. Но, кроме них, были и другие существа, которые передвигались по земле.
Лес изобиловал звуками. Только я устроился, как раздался глухой прерывистый писк. Совсем рядом раздалось сопение, и снова тишина. У меня слипались глаза, но я боролся со сном. Воображение рисовало жуткие картины того, что произойдет, если я усну и кто-нибудь проникнет в наше ненадежное убежище.
Фонарик был у меня в руке, а палец — на кнопке. Я надеялся, что неожиданная вспышка света приведет в замешательство непрошеного гостя, и у нас будет время для побега.
Иити забрался ко мне на плечи, ставшие его излюбленным местом отдыха. Он стал тяжелее, чем в последний раз, потому что рос, и причем гораздо быстрее, чем котенок или детеныш любого другого известного мне животного. Я чувствовал, как его жесткие волосики царапают мне кожу. Иити явно не был тем животным, которое хочется приласкать.
— Куда мы теперь пойдем? — спросил я, но не потому что рассчитывал получить ответ. Просто мне хотелось пообщаться с существом, менее враждебным, чем здешние обитатели.
— Ночью — никуда. Все равно мы не найдем лучшего убежища.
И вновь я уловил раздражение в его голосе.
— А утром?
— Куда угодно. Все равно. Лес очень большой.
— Шлюпка упала не очень далеко отсюда. Может, уцелели какие-нибудь инструменты или оружие…
— Похвально. К тебе вернулась способность думать. Шлюпка будет нашей первой, но не последней целью. Я не думаю, что нас здесь будут искать спасатели.
Бороться со сном становилось все тяжелее. Я чувствовал, как мех Иити щекочет меня, пока он устраивался удобнее на моих плечах и груди.
— Спи, если хочешь, — проникла в меня его мысль. — Если будешь плохо обращаться со своим телом, оно перестанет тебя слушаться. Нам нужны послушные тела и свежая голова, чтобы встретить завтра.
— А если какой-нибудь ночной скиталец захочет вытащить нас отсюда? Тарки в своих панцирях находятся в большей безопасности, чем мы.
— Когда это случится, тогда и будем решать, что делать. Мои органы чувств острее, чем твои. Я лучше чувствую опасность. Я же говорил, что у моего нынешнего тела есть ряд преимуществ.