Выросла сирота, думал он, задавая корм овцам. Этот возраст — семнадцать… Десять лет полной самостоятельности — и полного одиночества. Она ведь даже книги не любит. Ездит в одиночку на плато, «провожать солнце». Похоже, душа Люси состарилась до срока.
Весь этот вечер Боровски был, как обычно, занят овцами. У него даже мелькнула мысль, что у Люси Юэ, возможно, появилось какое-нибудь животное, которое надо было кормить — крупный щенок… или какой-нибудь лесной знакомый. Девушка была достаточно странной для подобных историй. Надо будет присмотреть, чтобы её ничто не укусило, благо наши дома стоят рядом, решил Боровски уже ночью, возвращаясь домой, к жене и новорождённому сыну.
Ночь надёжно укрыла чёрную шубу Люси, но сумка с едой была очень уж тяжела, и дыхание шумно прорывалось сквозь сжатые губы. Люси заставляла себя дышать тише. Она сама не знала, почему, потом остановилась на насыпи передохнуть и наконец-то обнаружила причину. Шериф, Эдам. Оптимен. Бледный мальчик с убийством во взоре. Эдам может услышать. Люси непроизвольно обернулась и попыталась рассмотреть ельник — не сверкнёт ли случайный луч в ярко-синих холодных глазах, на золотой звезде шерифа, на стволе лазерного ружья? Вот вам задачка, вавилонские сэры и мэры: сможет ли один тринадцатилетний американский оптимен справиться с двенадцатью саблезубыми тиграми и одним слабеньким человеком? Ах, это зависит от того, есть ли у юноши боевой опыт? Положим, если он справился с тридцатью тремя гитами в сервокостюмах — а он ведь справился с ними, вне всяких сомнений, они ведь здесь не появились, не так ли… так вот, дорогие сэры и мэры, боюсь, что двенадцать ослабленных голодом тигров, даже пещерных и саблезубых, не представляют проблемы для убийцы отряда десантников, тем более что он вооружён, а у тигров, понятно, есть когти и зубы, и это, конечно, немало, но не против лазерного ружья… Эдам часто бывал в этой роще. Семилетние ели росли над самым сердцем города, над центром материнского корабля. Непокрытая землёй башня на семь футов торчала из вершины холма, и Эдам то и дело притрагивался к ней руками в чёрных перчатках. Город со всеми своими улицами, людьми, домами и техникой уже десять лет как выполз из корабля и почти успел об этом забыть, но Эдам только в сентябре поднялся из механической преисподней и не успел ещё разорвать пуповину. Кто его знает, этого нечеловека. Может, он и не спит. Может быть, он проводит каждую ночь под землёй, на покинутом мостике корабля — внештатный капитан Вселенной, осматривающий спящий город зоркими глазами машин. Или же караулит здесь, в рощице, неподвижный, как камень, и невидимый, как змея.
Было совершенно тихо. Город давно уснул. Его улицы полнились тьмой, как опрокинутые акведуки. На них падали невесомые снежинки. Когда лифт вынес Люси на плато, она дико вздохнула от холода и от радости. Ночью горы как будто сделались меньше, и белое плато искрилось, как звёздное море, во всю свою необъятную ширину. Воздух казался светлым, прозрачным. Звёзды беспощадно кололи ночь иглами бесконечности.
Стая ждала Люси Юэ у обрыва. Брат и его семейство зарылись на ночь в снег. Сходя с платформы лифта, Люси восхищённо смотрела, как изящно и почти бесшумно выныривают из сугробов белоснежные страшные звери. Как мерцают голодом, разумом и космическим светом янтарные радужки звериных глаз.
В темноте их худоба была не так заметна. Люси с трудом перевернула сумку и высыпала пищу в снег. Предусмотрительно разрезанный ею на двенадцать кусков бараний бок уже не казался таким уж большим количеством мяса. Еды было смехотворно мало. Каждой из этих порций хватило бы Люси на несколько дней, но в Стае было двенадцать голодных зверей, и пища исчезла просто мгновенно.
Даже почти умирая от голода, они ели спокойно. Никто не позарился на чужой кусок. Брат, получивший и проглотивший свою порцию первым, подошёл к Люси и потёрся о её плечо косматой головой. Люси погладила жёсткую шерсть на спине и даже сквозь мех и толстою рукавичку почувствовала позвонки. Она вытащила из кармана бутерброд с мясом, припасённый специально для него. Брат деликатно взял его зубами и, не жуя, проглотил.
Звери были громадными. Их головы доходили Люси до плеч. Их клыки были длиной в её ладонь от запястий до кончиков пальцев. Их лёгкие работали, как медленные мощные машины. Из ноздрей вырывался тёплый воздух. Несмотря на свою шубу, Люси уже начала мёрзнуть и прижалась к боку Брата. Стая окружила их и уселась рядом. Брат уткнулся мордой в шею Люси и дышал сильно и горячо, пытаясь её согреть.