— Послушай, тогда, может, поймешь.
— Давай.
Ого. Оказывается, остальные трое давно вслушиваются в их разговор. Алексей через силу хмыкнул.
— Идет, значит, мужик по пустыне…
— А это кто — «мужик»?
— Что? — Алексей секунду подождал, ожидая вопроса, и лишь потом до него дошло, что именно про мужика и был вопрос. — Кто такой мужик? Ты мужик, я мужик…
— Какое то слово противное, — вмешался один из троих, загорелый до черноты так, что издали его можно была принять за негра. Звали его Башир. — Не, я не мужик, я мужчина. Это звучит благороднее, а так как ты сказал, просто быдло какое-то.
Каширцев растянул рот в широкой улыбке.
— Жара, — продолжил он. — Воды нет. И мужик этот вот-вот значит загнется. И тут глядь, а из песка бутылка торчит. Вот…
— Эй, эй, стой, — перебил его следующий попутчик. Был он сухой как щепка. Одни кожа да мышцы. Ни капли жира. Казалось, дотронься до него и почувствуешь под пальцем не теплую плоть, а деревянную кору. Особенно отличительной чертой у него было это выкрашенные в малиновый цвет волосы. — А что такое песок? — спросил он.
Алексей чуть не подавился слюной от удивления. Огляделся. Их окружало целое море серого песка.
— Вот песок, — указал он пальцем.
— Пальцем тыкать не прилично, — ответил Малиновые волосы. Он наклонился и зачерпнул серую горсточку. — Это пыль, — изрек он с таким видом, будто провозгласил истину, которую веками искали величайшие мудрецы и не могли найти. А вот он…
Алексей тоже набрал немного, пропустил между пальцами. Действительно пыль.
— Это почти песок, — сказал он. — Песок чуть крупнее. Мелкие такие камешки.
— Какими с рогатки стреляют? — вметался Башир.
— Нет, мельче. Гораздо мельче. Но крупнее пыли.
— Понятно, — сказал малиновый. — Продолжай.
— Вот спасибо, — хмыкнул Алексей. — Значит, увидел мужик бутылку. Вот, думает, сейчас напьюсь. Хвать ее, пробку срывает, а из бутылки джинн вылезает.
— Эй, эй, стоп… — начал малиновый.
— В общем, так. Джинн — это придуманное существо. Главная его обязанность — сидеть в бутылке, и любому, кто его освободит, исполнять три желания.
— Любых? — спросил Башир.
— Любых. Вплоть до самых невероятных.
— Классно. Вот бы мне так, — на лице Башира появилось мечтательное выражение. — То, да се, да еще раз се.
— Размечтался! — перебил его малинововолосый, кстати, звали его Югоса. — Тебе бы все на халявку, на халявку.
— Точно, Башир, неправ ты, — сказал Барбос.
Третий их попутчик до сих пор не обращавший на себя никакого внимания закивал. Начал делать руками всевозможные пассы. Барбос ответил ему. Тот еще начал плести пальцами знаки.
— Джаф говорит, — начал переводить Тимур Барбосович, — что неправ ты, Башир. Мужчина всего должен добиваться своими руками. Сам. Все правильно? — Это уже к Джафу. Тот кивнул.
Алексею показалась, что кивнула массивная глыба. Джаф не был ни высок, ни квадратен плечами. Но почему-то при взгляде на него возникало впечатление чего-то нависшего над тобой. И если уж сорвется, то размажет в лепешку. Так что лучше не злить его.
Башир тоже так подумал.
— Да, верно ты говоришь, — сказал он. — Нельзя так.
— Всё? Все выговорились? — поинтересовался Алексей — Можно дальше рассказывать? — получил в ответ кивки. — Где я там? А, джинн… Так вот, из бутылки джинн вылетает и говорит: «Ты меня спас, загадывай желания».
Башир снова мечтательно закатил глаза. Получил чувствительный толчок в бок от Югосы. Скривился.
— «Пить хочу!», кричит мужик.
— Во, вот это по нашему! — Барбос посмотрел на Джафа, мол, не перебивай. — Конечно, не правильно с желаниями, но все равно самое нужное попросил. Не ерунду какую.
— Мужик попросил пить, — с нажимом продолжил Каширцев. Он уже пожалел, что вообще затеял с анекдотом. Настроение стремительно падало, как уровень жидкости в организме. — А джинн говорит: «Ну тогда пошли». Мужик: «Да нет, мне бы побыстрее». А джинн говорит: «Ну тогда побежали».
Сбоку грохнуло так, что Алексей подумал что-то рухнуло. Нет, это хохотал Джаф. Пальцем тыкал в Башира. Потом попытался что-то сплести. Не получилось. Вторая попытка вышла более успешной.
— А Башир говорит, желания, — перевел Барбос. — Ножками надо работать, ножками.
Теперь уже хохотали все.
Резкая, боль вспыхнула под коленкой. Алексей дернулся. Смех оборвался. Вдоль дороги поднимались фигуры. С них сухими ручейками стекает серая пыль. Во рту зажаты трубочки для дыхания. Следующий камень просвистел в воздухе, но в этот раз они ожидали и увернулись.