и дни она немного не в себе, будто ей приходится морально готовиться к чему угодно, а мы так и продолжаем работать над этой чёртовой штукой, этой чёртовой посудиной, так проходят дни, брат же продолжает канючить, дескать, надо усерднее работать, время на исходе, время от времени он даже зовёт некоторых соседей, чтобы они пришли и помогли, правда они не задерживаются здесь больше чем на день или два, уходя, они качают головой и бурчат себе ругательства под нос, типа им противно, что их вообще втянули в эту затею, мне удалось засеять только часть своей плантации, я забочусь о своих делишках, как могу, а жена моя заботится о них даж больше, чем я, но, по крайней мере, мы не помрём с голоду, отшучиваемся мы, главное, чтоб Бог послал хоть пару капель, и, вот наконец, мы доделали эту чёртову штуковину, покрыли её внутри и снаружи смолой, да и забахали ей хорошечную крышу, и я возвращаюсь домой в тот последний день с мыслями, что я постараюсь на такое не подписываться, больше не позволю братану подбить меня на участие в подобном, да я же весь провонял смолой, моя жена частенько рыдает, так что я говорю ей, что теперь всё путём, теперь я буду тут, рядом, я и сам немного всплакнул, хотя она и не заметила, она думает о том, как ей было одиноко, тяжело и всё такое, в итоге весь тот чёртов день я продрых, а остальную часть недели работал на ферме, пока однажды мне в голову не пришла идея, вот я иду к своему брату и беру несколько кусков дерева, которые остались после наших работ, и чё вы думаете, а? терь они все прописались на этом чёртовом судне, прям посреди этого никогда-нибудь, братка, его мальчонки, несколько женщин и жинка моего брата, да, она тож там, злая, как собака, гаркает на него, говоря, чтоб он убирался с этой чёртовой посудины и топал домой, он же заявляет, что у неё только один день остался на принятие, в противном случае он её усыпит, чтоб перенести на лодку, не, это не звучит как угроза, нечего подобного, никаких грозных ноток или типа того, скорее как факт, голый факт, завтра он возьмёт и усыпит её, шоб не дёргалась, ну а я не из тех, кто ввязывается в домашние склоки, Бог мне свидетель, так что я схватил пень и оттарабанил его к себе на участок, а вечером сделал из него маленькую колыбельку, вроде как чудную, с маленькими фигурками животных, вырезанными на ней и отполированными до блеска, так что после ужина я дарю её своей жене, сюрприз типа, а она плачет и плачет, крепко обнимая меня, и приговаривая, чтоб никогда больше не уходил, оставался рядом с ней, и всё такое, мне чертовски хорошо и тепло от всего этого, и я рад, что история с лодкой наконец закончилась, так что мы достаем немного винца и решаем, что назовём дитятко либо Натаниэль, либо Анна, и поэтому мы выпиваем еще один стакан за здоровье Натаниэля, мы смеёмся, мы вздыхаем, теперь вот выпиваем за Анну, а моя жена нежно проводит пальцами по маленьким фигуркам животных, заявляя, что они прекрасны, хоть мне и кажется, что это не особо так, не очень-то я хорошо разбираюсь в таких вещах, но мне приятно, ведь я понимаю, что она имеет в виду под этим, жена берёт и спрашивает: «Где ты взял дерево-то?», а я и говорю: «Это остатки от наших работ», она замолкает на какое-то время, а потом и говорит: «Ты сегодня опять там был?», я же и говорю: «Да, только ради этого полена», ей становится интересно: «А чем он теперь занимается, а?» и я отвечаю «Забавно, но они терь все живут в этом чёртовой судне, почти, его карга не особо-то хочет, орёт на него, обзывает старпёром, спрашивает, куда он намылился, приговаривая, ежели не боишься наткнуться на осьминога по дороге, то возвращайся домой, а он парирует тем, что она чиканутая, воды же ещё нет, а она ему в ответ о том, что об этом же она талдычит ему уже шесть грёбаных месяцев», и моя жена давай смеяться, эт самый счастливый смех, который я слышал от нее за полгода, и сам вот смеюсь, мы выпиваем ещё по стаканчику вина, и моя жена спрашивает: «Так он просто живет на этой большой хреновине один?», а я говорю «Не-а, у него там его мальчуганы и несколько девчонок, они, возможно, жёны ребят или что-то вроде того, не знаю, раньше никогда их не видел, а ещё всякие долбанные животные, птицы и прочая шелуха, никогда не видел подобного», а моя жена таращит зенки «Животные? Какие ещё животные?», а я в ответ «Да всякие, блин, не знаю, целый чёртов зверинец, их там куча и от них хорошенько несёт, видит Бог, что там невероятный балаган», жена опять смеётся, она немного охмелела от винца, вот и говорит «Спорим, у него нет свиней», а я и говорю «Ага, только я их видел», и мы смеёмся, думая о свиньях, копошащихся в этой большой чарке, а она и говорит «Спорим, у него нет галок», и я такой: «Ага, тоже видел парочку, или в основном слышал, шум стоит страшный», мы снова смеёмся, думая о каргах и об его жене-карге, свиньях и обо всём остальном, и моя жена заявляет: «Я знаю, чего у него точно нет!», у него наверняка нет вшей», и мы оба смеёмся как сумасшедшие, задыхаюсь от смеха, но говорю: «Ага, точно, он же помылся наконец», мы оба смеёмся до слез, допиваем винцо, и моя жена говорит: «Смотри, точно знаю, чего у него нет, у него нет термитов», и я говорю: «Ты права, термитов не припоминаю, может, мы сделаем ему подарок?», а жена вдруг –бац– и прижимает меня к себе, говоря: «Он пинается, наш Натаниэль, действительно пинается», кладёт мою руку на свой округлый живот, а малыш действительно пинается с нешуточной силой, и я говорю, вроде как переживая: «Тебе больно? Мне кажется или бобо?», «Не-а», говорит она, «Это приятно», и тогда я говорю, положив руку на её живот «За тебя Натаниэль» и мы допиваем то, что осталось на дне наших чашек, а на следующий день мы просыпаемся в объятиях друг друга, пошёл дождь, слава Господу, мы говорим, льёт как из ведра, в итоге мы остаемся дома, решая бытовые вопросы, и мы счастливы, ведь дождь пришёл как раз вовремя, уже вечером всё пахнет травушкой и ароматной свежестью, всё ещё капает, но не слишком сильно, так что решаю прогуляться, попутно доходя до моего брата, думая о том, что спрошу его, не хочет ли он взять несколько домашних термитов для своей коллекции живности, и тут, Боже мой, понимаю, что теперь и его жена на лодке, и я не знаю, это его рук дело или она наконец пришла сама, правда она странным образом притихла, что чёртовски необычно, парни тоже ничего не говорят, да и брательник тоже ничего не говорит, они просто стоят наверху и смотрят куда-то вдаль, а я кричу им: «Хороший дождь, не правда ли?», брат смотрит вниз, на меня, стоящего под дождём, и все еще ничего не отвечает, но при этом делает странный жест рукой, а затем кладет её обратно на бортик, так что я решаю ничего не говорить о термитах, дождь же снова начинает немного усиливаться, поэтому я разворачиваюсь и возвращаюсь домой, рассказывая жене о том, что случилось, жена же просто смеётся и говорит: «Они все чокнулись, он окончательно довёл их до сумасшествия», жена приготовила мне особую выпечку со свежим мясцом, вот мы и забываем о них, но, Господь милостивый, на следующий день дождь продолжает лить, сильнее, чем когда-либо, вода начинает застаиваться в некоторых местах, после недели таких осадков я замечаю, что мой урожай попросту уничтожен, теперь у меня проблемы с тем, чтобы кормить мой скот, а моя жена плачет и говорит о нашем невезении, что и мы могли бы с таким же успехом построить свой дом. что мы могли бы с таким же успехом построить свою чёртову лодку, а не высаживать все эти культуры, но всё равно мы не понимаем, что же такое происходит, я имею в виду, что это просто в голове не укладывается, дождь продолжает затапливать землю, будто кто-то открыл небесный кран, вода начинает скапливаться в огромных лужах, они походят на небольшие озёрца, вода доходит до лодыжек и просачивается внутрь нашего дома, кажется, что довольно скоро весь проклятый дом погрузится в воду, так что я продолжаю говорить, что, может быть, мы должны пойти и воспользоваться посудиной моего брата, до тех пор, пока это всё не закончится, но моя жена говорит «Не-а, никогда», а потом основа начинает плакать, и наконец я говорю, «Мы не можем сидеть тут со своей гордыней, я пойду и попрошу его», так что мне приходится продираться сквозь этот шторм, я едва могу видеть, куда иду, в некоторых местах проваливаюсь по шею, но наконец добираюсь до места, где находится эта чёртова лодка, и начинать кричать моему брату, он выходит и смотрит вниз на меня, но ничего не говорит, вот же сволочь, он просто таращится на меня, а я же кричу ему: «Эй, ничего, если мы с женой поживём с вами, пока всё это не закончится?», но он не говорит ни слова, лишь поднимает руку в той же глупой манере, и я кричу: «Эй, ты, тупой сукин сын, я промок, чёрт возьми, и мой дом тонет, там моя жена, у нас скоро будет ребенок, а она может заболеть, да она и заболеет, ведь она промокла и промёрзла до самых костей, я прошу тебя...», брат в этот самый момент, пока я говорю, разворачивается и возвращается внутрь лодки, а я не могу поверить, что это мой брат, он так и не возвращается, так что я подныриваю под лодку и бью по ней кулаками, кричу брату и оскорбляю его всеми словами, какие только могу придумать, кричу его пацанам, его жене и всем, кто внутри, но никто не отзывается, «Будь ты проклят», кричу я во весь голос, полувсхлипывая и кашляя, а потом, чувствую себя слишком измотанным, чтобы пытаться сделать что-то ещё, разворачиваюсь и иду обратно к дому, но природа окончательно сходит с ума, местами мне приходится