Все сто сорок четыре гостя ожидали приятного праздника, хотя изрядно опасались послеобеденной речи хозяина (совершенно неизбежной). Бильбо был склонен обращаться к тому, что именовал «поэзией», а порой, пропустив стаканчик-другой, поминал нелепые приключения времен своего таинственного путешествия. Гости не были разочарованы – пир удался на славу: пышный, обильный, радующий разнообразием и долгий. В последующие недели цены на продовольствие во всей округе сильно упали, но так как прием у Бильбо истощил все склады, погреба и кладовые на мили окрест, никто, в общем, не огорчился.
Когда с едой было покончено (более или менее), настала очередь Речи. Большинство собравшихся, впрочем, уже пришли в доброе расположение духа, то приятное состояние, которое хоббиты называют «угостился под завязку». Они прихлебывали любимые напитки, лакомились любимыми яствами – и страхи забывались. Теперь собравшиеся готовы были выслушать что угодно, заполняя бурными аплодисментами каждую паузу.
— Дорогие гости! — начал Бильбо, поднимаясь с места. «Слушайте! Слушайте! Слушайте!» — закричали все и повторяли хором, словно не желая следовать собственному призыву. Бильбо сошел со своего места и забрался на стул под иллюминированным деревом. Свет фонариков падал на его сияющее лицо, на вышитом шелковом жилете сверкали золотые пуговицы. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой. Другую руку Бильбо держал в кармане брюк.
— Дорогие Бэггинсы и Боффины, — снова начал Бильбо, — милые Туки, и Брендибаки, и Граббы, и Чаббы, и Норри, и Хорнблауэры, и Болджеры, Опояссинги, Упиттансы, Барсуксы и Воттаклапы! «ВоттакЛА-А-АПА!» — завопил престарелый хоббит в глубине павильона. Разумеется, его звали Воттаклапа, и он вполне оправдывал свою фамилию: ступни у него были большие, заросшие шерстью и лежали на столе.
— Воттаклапы, — повторил Бильбо. — А также мои добрые Саквил-Бэггинсы, которых я наконец-то вновь приветствую в Бэг-Энде. Сегодня мне исполняется сто одиннадцать лет. «Ура! Ура! Многая лета!» — закричали все и весело забарабанили по столам. Бильбо выступил блистательно. Хоббиты любят именно такие речи: короткие и ясные.
— Надеюсь, вы все рады не меньше моего. — Оглушительные вопли. Крики «Да!» (и «Нет!»). Звуки труб и рожков, дудок, флейт и других музыкальных инструментов. Как уже было сказано, присутствовало много юных хоббитов. В руках они держали сотни хлопушек с музыкальным сюрпризом. На большинстве стояла марка Дола; хоббитам это ничего не говорило, но все соглашались, что хлопушки отличные. В них скрывались инструменты, маленькие, но превосходно изготовленные и благородного звучания. Молодые Туки и Брендибаки, решив, что дядюшка Бильбо уже покончил с речью (поскольку он определенно сказал все необходимое), собрали в уголке импровизированный оркестр и грянули веселый танец. Мастер Эверард Тук и юная Мелилот Брендибак забрались на стол и с колокольчиками в руках пустились отплясывать «скоки-звоны» – танец веселый, но чересчур зажигательный.
Однако Бильбо еще не закончил. Отобрав у стоявшего рядом хоббитенка рожок, он трижды громко протрубил в него. Шум прекратился. «Я не задержу вас надолго! — воскликнул Бильбо. (Общее ликование.) — Я созвал вас с Определенной Целью». Тон, каким он это произнес, произвел впечатление. Наступила тишина, и один или два Тука насторожились.
— Даже с Тремя Целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех очень люблю и что сто одиннадцать лет – слишком короткий срок для жизни среди таких великолепных и восхитительных хоббитов. — Громовой взрыв одобрения.
— Я многих из вас не знаю и наполовину так хорошо, как хотелось бы, и половина из вас нравится мне меньше, чем заслуживает. — Это было неожиданно и сложновато. Послышались редкие аплодисменты, но большинство старалось переварить услышанное и понять, в чем заключается комплимент.
— Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. — Вновь приветственные крики. — Вернее, наш день рождения. Ведь это и день рождения моего племянника и наследника Фродо. Он теперь совершеннолетний и вступил в права наследования. — Несколько осторожных хлопков со стороны старших хоббитов; несколько громких выкриков «Фродо! Фродо! Наш весельчак Фродо!» со стороны младших. Саквил-Бэггинсы нахмурились и задумались, как понимать «вступил в права наследования».