– Да. Было дело, – тяжко вздохнул Пилипчук. – Жена, вишь, моду взяла: пилит изо дня в день – вынь да положь ей японский телевизор с видиком. Не разумеет, дура, что мне уж третий месяц зарплату задерживают!
– Ну, это не беда! – широко улыбнулся я расстроенному собеседнику. – Могу легко выправить твое финансовое положение. А заодно и по службе помочь. Если не повышением, то премию годовую от своей конторы точно получишь! Без всяких задержек и проволочек! Гарантирую!
– Это как же? – весь подался вперед Пилипчук, чуть не вывалившись из кресла от избытка заинтересованности.
– Очень просто, – я вынул из секретера загодя приготовленную долларовую пачку и кинул на колени капитану. Тот рефлекторно сомкнул колени, и денежная пачка, зажатая между ног, стала напоминать детородный орган. Правда, какой-то плоский и странного грязно-зеленого цвета. Я чуть было не расхохотался.
– Баксы твои, если сумеем договориться и прийти к общему взаимовыгодному знаменателю...
– Серьезная сумма! – Пилипчук неуверенно повертел в руках пресс пятидесятидолларовых банкнот, явно борясь с жгучим желанием сразу сунуть «зелень» себе в карман. – И что ты за нее потребуешь? Дважды умереть и только один раз воскреснуть?
– Все не так страшно, инспектор! – продолжал я ободряюще улыбаться, любуясь на моментально вспотевшую морду легавого. – Тебе сегодня вечером представляется возможность с честью выполнить свой служебный долг. Как истинному блюстителю правопорядка и непримиримому борцу с преступностью! В глубинах души ты же именно такой и есть! Верно, капитан?
Пилипчук какое-то время таращился на меня, хлопая глазами, затем пробурчал:
– Не крути динамо, Монах! Завязывай темнить! В чем конкретная суть?
Я подробно, в деталях изложил предстоящее дело и под конец инструктажа придвинул по столу к капитану тонкий бумажный квадратик.
– Билет в музкомедию на вечер... Подписываешься?
Пилипчук полностью оправдал мои надежды – без лишних слов сгреб билет и сунул вместе с американской пачкой себе в карман.
– Вот и ладушки! – похвалил я. – Теперь сможешь не только видеодвойку своей благоверной купить, но и спальный гарнитур из орехового дерева. К тому ж еще и героем прослывешь! Ну скажи, разве я не натуральный Санта-Клаус? Буквально засыпал твою скромную особу знатно-щедрыми презентами!
– Ага! – кивнул инспектор, не спуская с меня прищуренного взгляда. – Но подарочки твои, Монах, имеют одну неприятную особенность – все ладаном попахивают!..
– А идеала вообще в природе не существует, – нашелся я. – В любой бочке меда при желании легко можно отыскать ложку-другую дегтя... Такова реалия жизни. Не желаешь ее французским коньячком подсластить? Для поднятия тонуса?
– Нет. Надо в театре трезвым как стеклышко быть. Дело ответственное шибко.
– Правильно мыслишь! – поддержал я вынужденную трезвость инспектора. – Кстати, надеюсь, ты в штатском прикиде на культурное мероприятие заявишься?
– Ясное дело! Мог бы и не предупреждать, – кисло скривил свои тонкие губы капитан. – Соображаю, что к чему! Не кретин, поди!
– Вот и ладушки, предусмотрительный ты мой! – усмехнулся я. – Тогда до вечера разбегаемся. Увидимся на оперетке!
Заперев за капитаном входную дверь, я ненадолго задумался, прислонившись к вешалке. Не прокололся ли в расчетах? Сумеет ли Пилипчук сварганить дельце как надо – без сучка и задоринки? Признаться, хохлы никогда не внушали мне особого доверия. Подозрительная нация, себе на уме. Но уж слишком заманчиво было привлечь к акции именно мента – все карты в моем вечернем пасьянсе лягут тогда идеально-убедительно для всех. Ладно, черт не выдаст, свинья не съест! Понадеемся на воровской фарт, который всегда на стороне мудро-продуманных личностей. На моей стороне то бишь.
Успокоенный этим не слишком скромным соображением, я вернулся в гостиную и продолжил подготовительную работу к сегодняшнему культпоходу в святилище Мельпомены.
Первым делом извлек на свет Божий из стенного платяного шкафа аккуратно-небольшой кожаный чемоданчик-«дипломат». Положив его на журнальный столик, щелкнул замками и откинул крышку. В пенопластовых гнездах чемоданчика матово поблескивали вороненые части короткоствольной винтовки Мосина. Чтобы их собрать в единое боевое целое, потребовалось всего около минуты. Пятнадцатисантиметровый дюралевый цилиндр глушителя я навинтил на укороченный ствол, а оптический прицел крепить не стал, посчитав его совершенно излишним в данный момент. С семи метров даже ребенок не промахнется, не говоря уж о профессионале.