– Может, их сразу в машинах «замочить»? – подал голос один из наемников. – Проще. Кучность попаданий увеличится, а риск для нас уменьшится.
– Нет! – благородно отверг я. – Мне необходимо сначала все выяснить наверняка. Возможно, Шепот и не при делах – тогда разойдемся миром, каждый при своих интересах. Волыны все получили?
Ребята, как по команде, распахнули свои куртки и пиджаки, засветив заткнутые за поясные ремни вороненые «ТТ».
– Ладушки! Пока можете перекурить, чтоб потом не так сильно хотелось. – Я повернулся к Кисе: – А тяжелой артиллерии разве нет?
– В наличии «Калашников» и карабин. В багажнике «девятки» лежат.
– Василий, цепляй свою волыну с оптикой и залазь на крышу водонапорной башни. А автоматчик пусть спустится метров на семьдесят вниз по дороге и заляжет вон в тех кустах. Если начнется заварушка и какая-нибудь Гошина машина попытается вырваться на трассу, «Калашников» с ней разберется в два счета. Организуй, Кисуля! Мухой! Время поджимает!
Я присел на капот «жигуля» и закурил «родопину», наблюдая от нечего делать, как брат Цыпы, по-солдатски закинув карабин за спину, карабкается по металлическим скобам, вбитым в бетон башни, на верхотуру. Крыша пятиметрового водонапорного строения была круглой и плоской. Но вместо того, чтоб по-умному на ней распластаться, Василий встал во весь рост, видный на пять верст окрест.
– Падай, идиот! – не сдержался я. – Ты же не на свадебных смотринах, а в засаде!
Брательник Цыпы внял моим ласковым увещеваниям и без базара исчез из вида.
Сигарета почему-то горчила, и я отшвырнул ее в сторону.
Гоша Шепот проявил глупую – в данном случае – пунктуальность, прибыв точно по расписанию. Я увидел, как с трассы свернули два автомобиля и бойко стали взбираться в гору. Первым шел форсисто-черный «Опель-Капитан», а за ним натужно постреливал мотором микроавтобус «ПАЗ» с задернутыми белыми шторками.
– Сколько же там может быть спрятано гавриков? – обеспокоенно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Цыпа, перещелкивая под курткой свой «стечкин» на режим работы очередями.
– Сколько б ни было – все здесь лягут! – убежденно заявил-отрезал я, чтоб вселить в молодого подручного уверенность в успехе и снять возможный вредный мандраж.
Автомашины затормозили в десятке метров от нашей компании, но двигатели предусмотрительно не заглушили. Из «пазика» повыпрыгивали восемь ребятишек с сосредоточенно-хмурыми мордами и оттопыривавшимися левыми локтями. Ясно, не профи – «шпалеры» в подобных ситуациях правильнее держать за поясом, быстрее можно предъявить в качестве сногсшибательных аргументов. Да и встали они группами по два-три человека вместо того, чтобы рассредоточиться. Хоть не курили, желторотики, – и то вперед.
Только после этого открылась задняя дверка «Опеля» и на землю ступила нога Гоши в черной лакированной туфле на высоком каблуке с золотой шпорой. Оно и понятно – роста в Шепоте «полтора метра с кепкой», как говорится. Вот и вынужден использовать каучуковые «постаменты» для солидности. Фраер, одним словом. Серьезные «деловые» на такие мелочи, как собственные внешние недостатки, внимания не обращают. У нас других забот предостаточно. Например: как перебить эту уйму вооруженного народа, не потеряв свои кадры. Проблемка.
– Цыпа, если что – шмаляй по автобусу. Там у Гоши вполне может резерв ховаться. Айда, Киса!
Мы с соратником сделали несколько уважительных шагов в сторону черного автомобиля и остановились, выжидающе уставившись на туфлю с золотой шпорой.
Шепот понял, что это вся вежливость, на которую мы способны по отношению к нему, и, тяжко вздохнув, был вынужден покинуть автомобиль. Неуверенно приблизившись ко мне на своих коротких ножках, Гоша попытался изобразить на мясистом лице какое-то подобие радостной улыбки, но у него ничего не вышло.
– Привет, Монах! Вижу, разговор серьезный намечается, коли столько костоломов с тобой.
– Да и ты, брат Шепот, почему-то не в одиночку сюда заявился! – жестко усмехнулся я. – Сколько за шторками еще спрятал человечков? Ты же запостоянку так – обожаешь краплеными картами с друзьями играть! Натура такая!
– Зря ты так, Монах! Я тебе солнце никогда и нигде не заслонял! – обиженно насупился Шепот, не ответив – по забывчивости, наверно, – на самый важный сейчас для меня вопрос о резерве. Вдруг Гоша задрал голову вверх и спросил так задушенно-тихо, что сразу оправдал свою милую кличку: