братьев был автором того или иного номера.— Прим. ред.
___________________________________________________________
Кстати, распространение этой рекламы не обошлось без курьез¬
ного происшествия. Администратор Дурова вез в поезде пачки сти¬
хотворных листовок. В вагоне он заметил, что за ним неотступно
следят двое шпиков. В Елисаветграде администратор сошел с поезда
и на извозчике добрался до гостиницы. У подъезда его уже поджи¬
дал пристав с городовыми, которые сами внесли багаж приезжего
в номер.
— Что вы привезли? Вскройте! — потребовал пристав.
— Теперь еще рано! — ответил администратор.— Расклею,
прочтете.
— Прокламация? Нет, это вам не удастся! — вскипел пристав и
дал знак своим подручным «приступить».
Городовые шашками разрезали веревки, которыми были перевя¬
заны пачки. Пристав схватил листовку, прочел: «Вот приехал я, и со
мной свинья...»
Немую сцену прервал разочарованный голос сыщика:
— Черт подери! Из-за этого я ехал от самого Харькова...
Настало время, когда соло-клоун Анатолий Дуров уже мог дикто¬
вать директорам цирков свои условия. Вот одно из них: «При мне —
в программе никаких других клоунов!» Он брал на себя целиком все
третье отделение. Директорам приходилось соглашаться на все: имя
Анатолия Дурова на афише обеспечивало сборы.
Не только афиши и анонсные летучки широко оповещали о гаст¬
ролях знаменитого клоуна. Он лично довольно своеобразно объявлял
населению о своем прибытии в тот или иной город.
Вот тихая, деревянная Калуга. Или бойкий каменный Ростов.
Скромная, уютная Полтава. Кременчуг, Кишинев, любой российский
провинциальный город, городок...
С вокзала по главной, Большой Дворянской улице (она обяза¬
тельно есть всюду) тянется удивительный караван. На нескольких
возах установлены клетки, из которых высовываются головы живот-
пых и птиц. Разве могут обыватели оставаться равнодушны к такому
событию. Даже если бы впереди каравана не ехала колясочка с
впряженной в нее свиньей, и на колясочке не красовался плакат:
«Клоун Анатолий Дуров», и вездесущие мальчишки не кричали на
всю улицу: «Дуров!.. Приехал Дуров!», то и тогда бы стоустая мол¬
ва разнесла бы по всему городу эту радостную весть.
Цирк полон. От кресел в первом ряду до последних мест на галер¬
ке, почти под самым куполом, ползет шепоток: «Уж он им пока¬
жет...» «Им»—это, конечно, местному начальству, нерадивым «отцам
города», а может, самому губернатору, а то подымай еще выше...
Первое и второе отделения служат будто прелюдией к тому тор¬
жественному моменту, когда шпрехшталмейстер перед строем уни¬
формистов (ради такого случая униформистами выходят все артисты
труппы), победоносно оглянувшись вокруг и делая ударение на
каждом слоге, возгласит: «А-на-то-лий Ду-роввв!..»
Цирк дрожит от аплодисментов. Оркестр играет туш. На арене
показывается он — кумир публики. Лицо его без грима. Парчовый
костюм, как всегда, увешан медалями, жетонами, сияющей звездой
эмира. Приветственно подняв руки над головой, с широкой улыбкой,
раскланиваясь на все стороны, он обходит вокруг арены.
Стихает цирк. Все напряженно ждут, что скажет, что сделает лю¬
бимый клоун? И он начинает читать свой монолог. Голос и дикция
его чисты, интонации богаты, каждое слово доходит до слуха и
сердца.
Клоун показывает живые карикатуры. Животные и птицы оли¬
цетворяют разные типы людей. Вот толстяк пеликан важно шагает
по арене, пока не замечает еще более важного бульдога. Птица тот¬
час пригибается, ползком приближается к надменному псу.
— Эх, ты, подхалим-чиновник, пресмыкаешься перед начальст¬
вом...— замечает клоун.
Жирная крыса, конечно, изображает вора-интенданта. Свинья
многолика: то в роли алчного взяточника-городового, то губернатора
и даже министра, если находится к тому повод в газетах. Даже для
верблюда отыскалась подходящая роль: на одном его горбу надпись
«водопровод», на другом— «канализация».
И сразу новая реприза. Униформист выносит большие картонные
буквы, строит из них слово «доклад». Дуров говорит: «Наши минист¬
ры ежедневно делают доклад и получают за это оклад». Убрав первые
две буквы, продолжает: «Для бюрократов наш режим — клад». Сни¬
мает еще буквы: «Правительство старается, чтобы был лад». Отбра¬
сывает «л» и заключает: «На самом деле на Руси у нас — ад!»
Еще не утих смех, а клоун появляется с горшочком с землей, бе¬
рет ее пригоршнями, разбрасывает вокруг.
— Что вы делаете, господин Дуров? — спрашивает шпрехштал-
мейстер.
Он отвечает:
— Это горшочек земли для крестьян. Землицей их оделяю...
Клоун работает в таком темпе, что ни на минуту не дает угаснуть
смеху. Шутки, каламбуры, забавные розыгрыши какого-нибудь до¬
верчивого зрителя держат публику в состоянии неослабевающего
внимания. И как он находчив!
Когда клоун упомянул поговорку: «От великого до смешного
один шаг», подвыпивший господин в кресле первого ряда попытался
сбить его своей репликой:
— А какое расстояние от Дурова до дурака?
Дуров подошел к нему и, глядя в упор, ответил:
— Тоже один шаг!
На выдумку Дуров неистощим. Иногда он выступает и как
акробат, ходит на высоченных ходулях, а то прыгает через десяток
людей, делая в воздухе сальто-мортале.
Балагур, остряк, блестящий импровизатор, Анатолий Дуров был
также мистификатором, романтиком, любил создавать вокруг своего
имени легенды. Улица тихого провинциального города замирает, ког¬
да вдруг он появляется в щегольском сюртуке со звездой на груди,
с бриллиантами в галстучной заколке и в перстнях, в окружении
свиты богатырей-телохранителей и уродливых карликов. Ни дать, ни
взять новый граф Калиостро!
Прихотливая фантазия не мешает практичности. Определенную
плату за свои выступления он отвергает, а берет половину общего
сбора. Директора цирков беспрекословно соглашаются с таким тре¬
бованием: участие Анатолия Дурова в программе в любом случае
обеспечивает двойной доход.
Причудлив характер клоуна. Директор Саламонский, желая
польстить, как-то написал ему в альбом «Дуров — полубог цирка».
— Господин Саламонский, вы, по-видимому, считаете, что есть
клоуны, которые могут превзойти меня? — резко возразил «полу¬
бог».— Кто же, по вашему мнению, бог?
Директор не ответил. Возможно, он ставил на первое место
итальянца Густаво Фрателлини, который гастролировал в его цирке.
Во всяком случае, Дуров вознегодовал. Кто из самых прославленных
клоунов мог оказаться сильнее его: Танти-Бедини, Фрателлини,
Вельдеман? Спор разыгрался не на шутку.
Предприимчивый Саламонский только потирал руки, наблюдая
этот конфликт. И директор придумал своеобразное бенефисное пред¬
ставление. Газеты оповестили о предстоящем примирении сторон на
арене. Билеты на акт публичного примирения были расхватаны.
Что же на самом деле произошло? Дуров, Фрателлини, Таити
и Вельдеман с разных сторон вышли на середину арены. Обменялись
холодными поклонами, пожали друг другу руки и каждый в том же
порядке вернулся за кулисы.
Поднялась суматоха, послышались возмущенные крики. Все по¬
няли, что перед ними был разыгран ловкий трюк. Враждебный ла¬