К счастью, постоянно дул попутный ветер
Поскольку Цзинь Фо знал город, он сразу повел своих спутников в Таянмяо — бывший монастырь, переделанный в гостиницу. Здесь можно было удобно устроиться.
Цзинь Фо и агенты заняли смежные комнаты, а Сун юркнул в какой-то угол, и его больше никто не видел. Он не спустился ни к ужину, ни к последовавшему за ним небольшому совещанию.
— Необходимо, — заявили Крэг и Фрай, — купить местную газету. Может быть, там имеется что-либо интересное для нас.
— Вы правы, — ответил Цзинь Фо. — Это хорошая мысль.
Все трое вышли на улицу. Агенты по бокам внимательно осматривали прохожих, мгновенно оттесняя подозрительных. Узкие, мощеные улочки заканчивались на набережной, где господин Ци Нань купил и жадно перелистывал газету.
— Ничего, кроме сообщения о вознаграждении в две тысячи долларов тому, кто укажет местопребывание господина Вана из Шанхая. Он так и не объявился! — вздохнул мнимый торговец из Шэньси.
— Видимо, Ван не читает прессу, — сказал Крэг.
— И по-прежнему готов исполнить данное обещание, — добавил Фрай.
— Но где он может быть? — схватился за голову молодой человек.
Агенты пристально посмотрели на своего клиента.
— Вы понимаете, что последние дни будут самыми напряженными и беспокойными для вас?
— Ну конечно, — ответил Цзинь Фо. — С каждым часом опасность становится все больше.
— Но если роковой день наступит и с вами ничего не случится?
— Тогда мне нечего будет бояться.
— В таком случае, господин Цзинь Фо, — произнесли Крэг и Фрай, — можно предложить три варианта наших дальнейших действий.
— И какой первый?
— Вернуться в гостиницу, — сказал Крэг, — запереться в номере и ждать истечения срока действия соглашения.
— А второй?
— Арестовать вас как злоумышленника, — ответил Фрай, — и заточить в городскую тюрьму!
— Ну а третий?
— Объявить вас на некоторое время умершим, — заявили Крэг и Фрай.
— Вы не знаете Вана! — воскликнул Цзинь Фо. — Он проникнет в гостиницу, его не остановят стены и стража, он раскопает мою могилу. Не знаю, почему Ван не убил меня до сих пор. Но в любом случае я предпочту ждать своей участи на свободе.
— Хорошо!.. Подождем пока… — сказал Крэг.
— Мне кажется, что… — начал Фрай.
— Господа! — сухо заявил Цзинь Фо. — Вы поступите так, как я скажу. В конце концов, что потеряет компания, если я умру до тридцатого июня?
— Двести тысяч долларов, — выпалили Крэг и Фрай. — Деньги придется заплатить лицам, указанным в контракте.
— А я потеряю все, в том числе и жену. Так что судите сами, кто больше заинтересован в благополучном исходе дела.
— Вы правы!
— Вполне справедливо!
— Поэтому продолжайте вашу работу. А я буду действовать так, как мне заблагорассудится!
Последнее замечание агенты встретили гробовым молчанием. Им оставалось только плотнее прижаться к Цзинь Фо и удвоить внимание. Положение действительно усугублялось с каждым днем.
Тунчжоу — один из самых древних и оживленных городов в Поднебесной. От огромного количества людей его набережная походит на кишащий муравейник. У берега сгрудились сотни джонок и сампанов.
Тщательно все взвесив, Крэг и Фрай решили, что безопаснее будет находиться в центре толпы. Ведь смерть Цзинь Фо внешне должна произвести впечатление самоубийства. Письмо, найденное у него, не оставит в этом никаких сомнений. Таким образом, Ван мог подступиться к своей жертве только при наличии вполне определенных условий, которые, на взгляд агентов, отсутствовали на улице среди множества людей. Впрочем, от бывшего тайпина можно ожидать всего. Крэг и Фрай до боли в глазах всматривались в лица прохожих. Послышался какой-то крик, и агенты встревожились.
— Цзинь Фо! Цзинь Фо! — кричали уличные мальчишки, прыгая и хлопая в ладоши.
Неужели его опять узнали? Наш герой невольно замер. Крэг и Фрай приготовились к самому худшему.
Зеваки окружили бродячего музыканта. Все что-то кричали и аплодировали. Музыкант, когда собралось побольше народу, вытащил из кармана красивый лист бумаги и громко, торжественно возвестил: "Пять этапов жизни Великого старца".
Это была знаменитая песня-речитатив, мгновенно ставшая известной всему Китаю!
Крэг и Фрай хотели двинуться дальше, но Цзинь Фо заупрямился и, не узнанный, стоял и слушал чарующие слова, повествующие о его жизни и деяниях.