Разве мог он всего год назад, сидя за компьютером представить, что скоро увидит нечто подобное собственными глазами. Сможет к инопланетному творению прикоснуться собственными руками.
Резкий шорох вывел Серафима из размышлений. Он оглянулся, заметил преследующих его хищников, и сердце забилось быстрее. Адреналином наполнилась кровь, вскипая от желания сорваться со всех ног и бежать, куда подальше от опасности.
- Нет. – Отдал мысленный приказ. – Нет. Сохраняй спокойствие. Только сорвёшься и побежишь – сразу начнётся охота. Иди спокойно. Как шел до этого. Иди. Иди. – Приказывал Серафим себе, готовый бросить всё и спасаться бегством.
Только голодным хищникам были не известны его мысли. Не желали они вести себя как положено, потому, не смотря на всю сдержанность Серафима – охота началась внезапно. Огромный прозрачный монстр, выпрыгнул из-под снега с правой стороны от парня, пытаясь приземлиться на его голову, всеми корнями. Отшатнулся влево и тут же прямо перед ним вырвался из снежного плена второй прозрачный хищник, за ним третий.
Серафим бросился наутёк. С одним прозрачным монстром он, может быть и справился, как с тем, что утолил его голод. Но троих – не одолеть. Недолго думая, Серафим бросился наутёк, позабыв о своей поклаже. Бежал со всех ног, не обращая внимания на раны и резкую боль в них. Бежал, уворачивался, отпрыгивал, не обращая внимания на боль и усталость. Бежал, не разбирая дороги, пока его видавшие виды снегоступы позволяли это сделать. Но самодельные поделки не выдержали, сломались, и чувство свободного падения чуть не вырвало сердце из его груди, перехватывая дыхание.
Перед глазами всё закрутилось, завертелось, как крутился и вертелся, скатываясь по снегу в какой-то обрыв Серафим.
- Кхе! – Вырвалось невольно из груди, когда он обо что-то сильно ударился, остановив своё падение. Боль затуманила разум, мысли запутались. Но самое важное то, что Серафим понял – за ним больше не гонятся. А ещё он понял, что опять рёбра сломал и скорее всего одну из ног, ибо совершенно не мог пошевелить жутко болевшей конечностью.
- Вот и пришел мой конец. Сделал вывод молодой человек, устало переворачиваясь на спину. Стиснул от боли зубы, восстановил дыхание и взглянув в небеса.
- Если уж умирать тут от потери крови и холода, так лучше напоследок звёздами полюбуюсь.- решил он, понимая, что больше самостоятельно и шага сделать не может. Каждый вздох вновь причинял боль. Левая нога и кисть правой руки, ужасающе болели и отказывались шевелиться – значит сломаны. Теперь он даже двигаться не может.
Серафим спокойно лежал на спине, уставившись в вечернее небо, что решило порадовать умирающего красочным закатом. Холод проник в тело, понизил его чувствительность, притупил боль. Это нежданное облегчение подарило парню возможность смотреть не только ввысь, но и по сторонам оглядеться, ведь жажда жизни билась в нем, хотя он не признавал этого.
- Над головой небо, в стороне ног, склон с которого он рухнул. Что за головой не увидеть. А по бокам. – Парень медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую и прошептал, не веря собственным глазам. – По бокам огромные статуи. Хм. – Грустно усмехнулся он. Это привратники у дороги мертвых. Наверное, в мой разум уже проник холод, ведя за собой смерть. Мне как-то рассказывали, что смерть на морозе особенная, человек погружается в прекрасные сны о лете. Он поддаётся этим снам, начинает чувствовать тепло и, засыпая, умирает. Вот и со мной такое началось. – Думал он, глядя на невероятно красивую и искусно сделанную статую.
Вдруг, статуя открыла глаза, и парень потерял сознание.
Тысячи острых иголок пронзили его тело, причиняя невыносимую боль, что ворвалась в его помутившееся сознание, не давая ему уйти в мир иной, возвращая разум в реальность.
- Мммм. Аааа. – Тихо стонал Серафим, чувствуя беспощадные уколы крохотных кристалликов льда, что образовались на холоде в его венах и теперь, мучали его, причиняя нестерпимую острую боль.
- Как же сильно я обморозил себе ноги. – Пронеслось в его помутившемся разуме. – А может руки. Болит везде. Всё тело разрывает изнутри острая боль. Весь что ли обморозился? – Продолжил думать он, боясь пошевелиться, ибо каждая попытка причиняла ещё более нестерпимую боль, после которой вспыхивал на коже жаркий зуд. – Почему так происходит? Почему обмороженное тело так разболелось, ведь по идее, так болеть начинают обмороженные места, только когда в тепло попадаешь. А я же в снегу, у каких-то изваяний валяюсь. Вот именно изваяний! – Серафим встрепенулся, вспомнив, как статуя открыла глаза и посмотрела на него. Сразу открыл глаза сам и замер, затаив дыхание, стараясь не стонать от нестерпимой боли во всём теле. Замер, стараясь осознать то, что предстало перед его взором.