— Ты не выполняешь домашнее задание. Что с тобой? — однажды спросила меня Суми после школы.
— Как бы мне хотелось уметь летать, как птица, — сказал я, прислоняясь к подоконнику и глядя на облака.
— Ты мало ешь и ужасно выглядишь.
— Мне нужно лететь, или я погибну.
Суми подошла ко мне сзади и пальцем нарисовала крылья на моих лопатках.
— Тогда лети, моя птица. Я пожелаю тебе всего хорошего от земли до неба.
— Только ты понимаешь меня. — Я обнял ее и привлек к себе.
— Когда ты будешь парить в небе, помни, что я дала тебе крылья, — сказала она, улыбаясь.
Как всегда, дело закончилось объятиями и долгими поцелуями, только на сей раз я с жадностью потянулся к ее груди. Она тихонько вздохнула, но отодвинулась от меня и показала мне экземпляр «Военного журнала». Это был ежемесячный журнал о жизни в вооруженных силах, который она обнаружила.
— Здесь статья о молодом генерале, который был военным героем в Балане, а теперь выдвинут на пост главнокомандующего гарнизонных войск.
— Еще один привилегированный мальчик, продвинутый кумовьями, — небрежно высказал я свое мнение. — Как его зовут?
— Генерал Дин Лон.
Я обмер.
— Как, ты сказала, его зовут?
— Дин Лон. В чем дело? Ты знаешь его?
— Нет-нет, конечно, нет. Просто прежде я слышал это имя, — сказал я.
— Тогда почему ты так побледнел? — Ничего нельзя было скрыть от чувствительной Суми. — Ты в порядке?
— Да, в порядке. Там есть фотография генерала?
— Симпатичный, не правда ли? — сказала она, передавая мне журнал.
— Весьма. — Мои глаза с жадностью приникли к странице.
— Что-то в его чертах напоминает мне тебя, — прошептала Суми и прикусила губу.
Мгновение я молчал, потом засмеялся:
— Не говори мне, что тебе нравятся мужчины в возрасте.
— Ты глупышка, я побью тебя. — Суми забарабанила кулаками по моей груди и снова оказалась в моих объятиях. — Знаешь, я могу представить тебя через десять лет в этой форме. У тебя будет темная борода и проницательные глаза. Однажды ты обязательно станешь генералом, Шенто, — мечтательно сказала Суми.
Я внимательно прочитал статью. Там была фотография генерала, его красивой и утонченной жены и сына-подростка, очень похожего на отца. В статье говорилось, что генерал — заботливый отец и преданный муж.
Я хранил старый военный журнал под подушкой и перечитывал его по многу раз. Несколько дней я пребывал в непонятном настроении. «Он жив, — постоянно говорил я самому себе. — Он жив!» Должен ли я связаться с великим генералом и попросить его помочь мне выбраться из этого ада? Дин Лон достиг самой высокой ступени верховной власти. Ему нужно отдать приказ, и моя жизнь изменится навсегда. Но я не осмеливался даже мечтать об этом, потому что боялся, что однажды придется вернуться с облаков на землю. Я вспоминал прошлое, которое мы делили с великим генералом. Те недолгие приятные моменты, которые давали мне силы в моем теперешнем суровом существовании. Дин Лон был благородным человеком, человеком слова, которым восхищались и мужчины и женщины, иначе моя мать не влюбилась бы в него и я не появился бы на свет. Я воображал, что в великодушии, когда генерал получит известие от меня, он, конечно, распахнет объятия и возьмет меня в свою любящую семью, в тепло Пекина. Как страстно я желал этого божественного момента, о котором мечтают все незаконнорожденные дети на земле, когда генерал подожмет губы и произнесет драгоценное слово «сын».
Каким сладостным будет это мгновение! Какую небесную радость оно принесет! Я дрожал, воображая бодрящую поездку по мощеной дороге в армейском джипе, ветер, дующий мне в лицо, когда я буду сидеть рядом со своим отцом и, возможно, буду одет в такой же мундир, как и у него.
И если его семья по какой-то неизвестной причине не примет меня, то я мог бы временно пожить где-нибудь в другом месте, но все же неподалеку, чтобы генерал и недавно обретенный им сын могли чаще встречаться. Хотя бы для того, чтобы сыграть в шахматы или просто посидеть и поболтать. К этому времени генерал, конечно, после того как увидит, каким сильным и решительным я вырос, отправит меня в настоящую военную школу, возможно, ту же самую, которую сам посещал в молодости — Восточное военное училище в приморском городе Далянь.
Если генерал — восхваляемый газетами, журналами и другими правительственными документами как семейный человек — сочтет вновь обретенного сына чем-то, что могло бы бросить тень на его военную карьеру, то ему даже не обязательно при всех называть меня сыном. Он может быть просто молчаливым отцом — любить меня, предлагать помощь, когда я споткнусь, поднимать на ноги, когда упаду, как и подобает родителю.