— Заключенный номер семнадцать, стать лицом к стене, руки за спину.
— Куда вы меня поведете? — спросил я охранника.
— Заключенный номер семнадцать, закрыть рот до особого распоряжения. Ты слышишь меня?
— Достаточно хорошо, чтобы оглохнуть.
Неожиданно солдат пнул меня под зад своими кожаными ботинками и ткнул локтем.
— Ах! — застонал я. — За что вы бьете меня?
— Словесное оскорбление — нарушение тюремного правила номер девять.
— Ты — животное! Подожди, пока я выберусь отсюда.
Солдат сильно хлопнул железными наручниками по моей голове. Я упал на пол, держась обеими руками за кровоточащую голову.
— Какое правило я нарушил на сей раз?
— Правило выбивать из тебя дерьмо в действительности не существует. Я только что придумал его.
Солдат грубо надел на меня наручники и потащил по коридору, в то время как я взывал о помощи.
Врача вызвали в маленькое помещение комнаты для допроса, где он перевязал мне голову тремя кусками толстой марли. Я все еще кипел от злости, когда вошли следователи и сели по другую сторону стола напротив меня.
— Что это за обращение? Я хочу поговорить со своим отцом, генералом Дин Лоном.
— Заткнись и слушай, — сказал один из них.
— Я не собираюсь больше молчать! Я невиновен. Я не сделал ничего дурного. Позвольте мне идти. Освободите меня от этих наручников! — потребовал я.
— Молодой человек, все гораздо сложнее, чем вы думаете.
— Сложнее! Почему вы не назовете хотя бы одно преступление, которое я совершил против людей.
— Вы разумный молодой человек. Почему бы вам не рассказать нам, что случилось.
— Мне нечего рассказывать.
— Признание облегчит ваше наказание, а нечестность только усугубит вину. Вы, будучи потомком великой революционной семьи, хорошо знаете нашу уголовную политику.
— Мне не в чем признаваться.
— Хорошо, на сей раз, если вы не признаетесь и не расскажете нам правду, нам придется передать вас властям Гонконга и отдать дело на рассмотрение международного трибунала.
— Было бы прекрасно, если бы вы сделали это. Я знаю, что судьи вынесут вердикт, что мисс Йю заслуживает свободы, а не заключения или исправительных работ в Китайской Сибири.
— Молодой человек, вы не понимаете нас. — Один из следователей потянулся и бросил на стол передо мной фотографию. — Посмотрите на нее и скажите мне правду.
Это была омерзительная фотография девушки, лежащей в луже крови, с зияющим отверстием во лбу.
— Кто это? — закричал я.
— Девственница!
— Она мертва? — Я почувствовал приступ тошноты.
— Более чем.
— Нет, этого не может быть!
— Судебно-медицинский эксперт подтвердил, что время ее смерти соответствует моменту, когда вы последний раз были с ней, помните?
— Нет, нет… — начал я дрожа.
— У нас есть фотография, где вы совокупляетесь с ней, и доктор также подтвердил наличие вашей спермы, в изобилии просочившейся из ее влагалища.
Моя голова стала горячей, руки оцепенели, шея одеревенела.
— Кто сделал это? Кто мог сделать это с ней?
— Мы нашли подозреваемого. — Мужчина торжествующе улыбнулся. — И мы полагаем, что он действовал в одиночку.
— Кто это?
— Вы!
— Я?
— Да. Мы также нашли оружие, которым вы воспользовались, чтобы застрелить ее.
— Нет, я не делал этого!
Обвинение внезапно прояснило мое сознание. Я слишком много слышал о том, как невиновного человека могут заставить сознаться в преступлении, которого он не совершал.
— Это наглая ложь. Я не делал этого! Напротив, я освободил ее и посадил на тот поезд. Вам не удастся впутать меня в это. Я любил ее, и она любила меня. Мы занимались любовью. Как может человек, настолько влюбленный в другого, убить его?
— Кто знает? Из ревности? Возможно, вы знали, что она не любила вас. Мы выяснили, что Девственница была свободной женщиной, которая спала со всяким, кто разделял ее веру в демократию. У вас был мотив убить ее, потому что она убегала не от властей, а от вас, с другим человеком, и словесные конфликты превратились в физический. Вы изнасиловали, а затем убили ее. Это наше видение ситуации.
— Вы убийцы! Это вы убили ее. Я расскажу об этом всему миру. Я подам прошение в высшую инстанцию, чтобы доказать свою невиновность, и вас всех отправят на виселицу. Я должен поговорить со своими родителями. Выпустите меня отсюда.