— Это наша обязанность вносить вклад в сообщество, — искренне сказал я.
— Мне нравится, когда столь юный отрок рассуждает, почти как его отец, и выглядит так же красиво. Послушай, сынок, раз ты платишь, я дам тебе самую свежую бутылку. Эта старая рука уже не так хороша, как была раньше. Я уже не могу размалывать быстро, как прежде. — Она покачала головой так, что зазвенели ее серебряные серьги.
Я поблагодарил ее поклоном, согласно местной традиции. Все кланялись, и все блюда готовились с рыбным соусом. В конце концов, это была рыбная провинция. Когда я повернулся, собираясь уходить, я услышал крики и вопли на улице, где играли дети.
— Ох уж эти дети. — Старуха высунула голову на улицу вместе со мной. — Должно быть, это опять змея. — Она отошла и села на место.
— Но я не вижу никакой змеи, — сказал я.
— Собаки, должно быть, съели ее.
— Они, кажется, гонятся за кем-то.
— О, эта бедная сирота. Должно быть, они опять преследуют ее.
— Сирота?
— Да, девушка… Забыла ее имя.
Я увидел группу детей, бросающих песок в убегающую девушку с покрытой шарфом головой.
— Моя бесполезная голова, я не могу вспомнить имя бедняжки. — Она ударила себя кулаком по голове. — A-а… Суми, вот как ее зовут.
— Суми Во?
— Да, бедная сирота. Ее распределили в нашу деревню после того, как закрылся сиротский приют у моря.
— Продолжайте.
— Почему это тебе так интересно?
— Продолжайте, — попросил я, не оглядываясь на старуху, которая, казалось, любила поболтать. Дети были безжалостны. Они бросали в девушку камни, когда она бежала по водосточной канаве к концу улицы, где находилась груда арбузов. Она на мгновение остановилась, чтобы посмотреть, гонятся ли за ней дети, прежде чем побежать снова. Это была Суми.
— Почему они преследуют ее? — спросил я.
— Подобно вдовам, сироты считаются проклятием деревни. Но я так не думаю. Наши предки говорили, что вдовы и сироты — не удача, а проклятие своих семей. Что они наполовину дьяволы, наполовину люди. Но с этим я также не согласна. Чем больше стареешь, тем более странным становишься. Я больше ни во что не верю. Они просто люди. И девушка… как там ее?
— Суми.
— Да, Суми, очень милая. Когда она только приехала сюда, то жила в храме, где находится школа. Говорили, что ее изнасиловали или что-то в этом роде. Глава деревни, мистер Чен, толстый торговец, купил на сто юаней фимиама и бумажных денег и арендовал сцену местной оперы, чтобы почтить Будду, надеясь, что тот снимет с нее проклятие. Но Чен имел на ее счет дурные мысли. Видишь ли, у него есть сумасшедший сын, который иногда вместо еды ест свое собственное дерьмо, и никто в этой деревне или в любом другом месте не выдаст свою дочь замуж за него, не обращая внимания, насколько богат его отец. А Чен очень богат, поверь мне. Посмотри на его живот. Такой большой живот — явный признак богатства, не так ли, молодой человек?
— Так же как и признак плохого здоровья.
— Молодой человек, откуда у тебя такие мысли? Так или иначе, он взял ее к себе и теперь заставляет ухаживать за своим сыном, который приблизительно на пять лет моложе ее, надеясь, что тот когда-нибудь поправится и переспит с девушкой. Она забеременеет, желательно мальчиком, который продолжит династию Чен, понимаешь?
— Невероятно. Как можно купить девушку и заставить ее жертвовать своей жизнью для кого-то подобного? — Я мерил шагами пол маленького магазина.
— Толстый человек считает, что делает это из великодушия. Деньги могут покупать вещи.
— Но не людей.
— И людей тоже. Сначала он позволял ей ходить в школу. Я слышала, что она хорошая студентка, но теперь ходят слухи, что он не хочет отпускать ее на улицу, потому что грудь у нее стала такой же большой, как раковины моллюска, а ее взгляд блуждает. Мужчины могут почуять ее зрелость за многие мили. Ее бедра становятся шире, ты понимаешь, о чем я? Возможно, я не должна тебе этого говорить. Кстати, сколько тебе лет?
— Достаточно.
— Я возьму с тебя слово за это. Поэтому он запер девушку, а ей это не нравится. Он бьет ее и угрожает выдать замуж на законных основаниях за своего полоумного сына, имея на руках соответствующие бумаги, выписанные этим пронырой, преподавателем из вашей школы.
— Это бесчеловечно.
— Я бы тоже так сказала. Но на самом деле все несколько сложнее. Толстый человек думает, что оказывает девушке услугу, заботясь о ее незаконнорожденном сыне. Это была своего рода сделка, некая договоренность. Иначе бы маленький мальчик умер. — Она снова подвигала своим ртом, жуя воздух, и ее шея со всей свисающей плотью задвигалась, как у индейки.