Ефремову и ленинградским критикам легко было отбивать обвинения Немцова, не только атакуя способ мышления, который приводил к их формулировке, но и обвиняя в субъективном подходе и идеологических ошибках. Они доказывали, например, что концепция помощи малоразвитым цивилизациям в «Трудно быть богом», основанная на осторожной заботе о развитии арканарского самосознания, на самом деле по-настоящему ленинская, а Немцов требовал троцкистского «экспорта революции».
На втором этапе атаки поддержать Немцова поспешили идеологи sensu stricto, специалисты, солидно документированным претензиям которых немногое удалось противопоставить.
Анализируя общественное положение Арканара, Ю. Францев показал, что такое смешение фашистских и феодальных явлений имеет столько же общего с социологической научностью, сколько живая вода с принципами природоведения (что было обвинением лишь для сторонников научности НФ), и доказал, что идейный смысл такого видения приводит к историческому фатализму и идеализации реальных общественных явлений. Фатализму — так как показ капиталистических (а значит, прогрессивных для того времени) элементов феодализма как уже зараженных империалистическим, фашистским раком отрицает «закон прогрессивного развития общества». Идеализму — так как перемещение фашизма в феодальное прошлое отрывает его от его экономического фундамента. Таким образом, «от фашизма остаются штурмовики, но исчезают породившие фашизм капиталистические монополии. Фашизм становится какой-то извечной, „космической“ категорией. К чему это?»{{96}} — лукаво спрашивал ученый, зная, что более разборчивый читатель доскажет себе, что таким «оторванным» понятием фашизма как прежде всего диктатуры пользуются западные политологи, связывающие фашизм и советский строй в одну категорию тоталитаризма. Францев поддержал Немцова и в вопросе немарксистского подхода Руматы к проблемам «ускорения» прогресса в Арканаре:
Научная социология утверждает возможность человека, вернее, социальных классов, влиять на ход истории, если они действуют в том направлении, в каком объективно развивается данное общество{{96}}.
С упреками, касающимися «Трудно быть богом», на худой конец, еще можно было полемизировать, отмечать возможность неправильной интерпретации идейного смысла данного мотива, ошибки прочтения авторских оценок представленного и т. д. Повесть носила черты психологической прозы, анализировать которую непросто. К сожалению, свойственная «Хищным вещам века» структура утопии делала невозможными ссылки на законы licentia poetica и обвинения интерпретаторов в ошибках. Стереотип восприятия утопии предопределяет поиск смысла произведения, принадлежащего к этому жанру, в представленном там образе общества.
Общество Страны Дураков, поскольку в его презентации была упущена общественно-экономическая структура, приобрело, по мнению «заслуженного деятеля науки, доктора экономических наук, профессора» М. Федоровича черты бесклассовости (снова можно было про себя добавить, что бесклассовым является коммунизм, а капитализм таким быть не может), а разлагающий это общество паралич мозга стал претендовать на роль внеисторической силы. Вдобавок к этому повествовательная концепция удовлетворяющего материальные потребности людей «неокапитализма» была подобна западной концепции «народного капитализма», поэтому Федорович утверждал: «Выходит, что Стругацкие невольно поверили в возможность создания „народного капитализма“»{{95}}. Рецензент, правда, предостерегал, что не обвиняет авторов в умышленной пропаганде вражеской идеологии, наоборот — «вероятно, они хотели сказать, что даже такой капитализм остается капитализмом и приводит к моральной деградации», но «Хищные вещи века» остались для него нелояльной книгой объективно.