Святослава знают в Царьграде и в Германии как воинственного князя, потому и шлют к нему послов василевс ромеев и король германский в обход киевского князя, а Гертруда этим попрекает Изяслава. Получается, что лишь богатством превосходит Изяслав братьев своих, а те превосходят его удалью воинской, умом и размахом в делах. Пожалуй, при таком раскладе Святослав и Всеволод скоро и златом-серебром превзойдут казну князя киевского. Ведь честолюбия не занимать ни Святославу, ни Всеволоду.
Глава четвёртая. Ода
(1066) 3-го февраля умер Ростислав в Тмутаракани.
Зимовал в Чернигове фряжский купец Джованни Брага. Был он частым гостем в тереме черниговского князя. Святослав любил послушать по вечерам рассказы знающих людей про заморские страны, про чужеземные обычаи. Брага за свою жизнь повидал немало земель и городов, сам же он был родом из города Генуи. Проявила интерес к генуэзцу и Ода, узнав, что собирается Брага по весне идти донским путём на юг к Тмутаракани и далее до Царьграда. Замыслила Ода передать через генуэзца послание Ростиславу. Ода намеревалась упредить Ростислава о том, что опять исполчается на него Святослав.
Ода написала грамотку, в которой о грозящей Ростиславу опасности было всего три строчки, весь прочий текст письма состоял из признаний Оды в любви к Ростиславу и описания её душевных страданий из-за разлуки с ним. Также Ода умоляла Ростислава повиниться перед Изяславом, уступить Тмутаракань Святославу и принять под свою руку любой из городов на Руси, какой соблаговолит уступить ему киевский князь.
Внимание черниговской княгини льстило падкому на женщин генуэзцу. Джованни Брага постарался улучшить впечатление Оды о себе богатством своих нарядов и изысканностью манер, коих он насмотрелся при дворах итальянских герцогов. С Одой генуэзец разговаривал только по-немецки, который он знал гораздо лучше русского.
Накануне Рождественского поста Джованни Брага преподнёс Оде золотой перстень с сапфиром, а на Крещение Господне он подарил княгине золотой браслет. Ода в знак своего расположения позволяла генуэзцу целовать свою руку, когда этого никто не видел. Ода и не догадывалась, что любвеобильный купец жаждет гораздо большего. Ода полагала, что пленила черноглазого генуэзца своими чарами и тот готов на всё ради неё. Собственно, Ода этого и добивалась исподволь и с неустанной настойчивостью. Однако Ода не учла того, что она затеяла любовную игру не с юношей, а с сорокалетним мужчиной, уже вкусившим от греховного плода. Ода и не догадывалась, что Брага, растливший за свою жизнь немало дев и совративший немало замужних женщин, дал себе слово к весне «отпереть восхитительные интимные врата черниговской княгини своим чудо-ключом». Многочисленные победы в любовных похождениях сделали Брагу необычайно самоуверенным.
Однажды Ода отправилась на конную прогулку, взяв с собой Брагу.
Февраль был на исходе. Снег потемнел по обочинам дороги и осел под лучами пригревающего по-весеннему солнца. На проталинах желтела прошлогодняя трава.
Княгиня и генуэзец свернули с широкой дороги на узкую сосновую просеку. Они перевели коней на шаг и медленно ехали бок о бок под стрекот растревоженных сорок.
Ода решилась наконец посвятить Брагу в свою тайну.
Княгиня поведала Браге про письмо, вскользь намекнув ему о своих любовных отношениях с Ростиславом. К удивлению Оды, генуэзец вместо безоговорочной готовности доставить её послание к Ростиславу заговорил с нею о цене за эту услугу. Причём Брага намекнул Оде, что цена эта должна быть немалая, что он надеется получить от княгини не деньги, а нечто иное…
По глазам и голосу генуэзца Ода догадалась, к чему тот клонит, но притворилась глупышкой, желая поставить собеседника в неловкое положение.
– Конечно, милый Джованни, я щедро вознагражу тебя мехами, – сказала Ода. – Какие меха ты предпочитаешь? Беличьи?.. Куньи?..
– Я жду от моей обожаемой княгини не мехов, а ласк, – промолвил Брага с откровенно похотливой улыбкой на устах.
У Оды вспыхнули щёки, словно объятые пламенем. Она резко натянула поводья и остановила своего скакуна. Брага тоже остановил своего саврасого жеребца, повернув его боком перед конём Оды.
Их глаза встретились: гневные голубые и насмешливо-нахальные тёмно-карие.
– Не забывай, кто перед тобой, торгаш! – гневно воскликнула Ода и замахнулась плетью на генуэзца. – Это тебе за дерзость!