— Нельзя сказать, чтобы он тянул меня за язык, — признался Ионуц.
Чужак снова вмешался:
— Честной конюший Симион, дозволь же мне доложить, что я прибыл из Львова, от брата твоей милости.
Симион шагнул вперед, наклонился над пленником.
— Ты говоришь, что послан Дэмианом?
— Вот именно, честной конюший.
Ионуц тут же оживился и медленно проговорил:
— Раз он послан батяней Дэмианом, так я после узнаю, в чем дело.
— Можешь идти, — разрешил старик. И когда в хижине остались лишь взрослые люди, он повернулся на своей скамеечке и недоверчиво покачал головой. — Сперва скажи мне, человече, христианская ли ты душа?
— Христианин я, честной конюший, и звать меня Иосип, а родом я из Нимирчень.
Симион вынул кинжал и разрезал веревку.
— Зачем торопишься, второй конюший? — проронил старый Ждер.
— Ничего, он в моей власти, — ответил Симион.
— Тогда ответь мне, человече, — продолжал конюший Маноле, — отчего ты не сказал ни слова старшине охотников?
— По правде говорить, — ответил с хитрой улыбкой Иосип, поглядывая то на старшину, то на конюшего, — по правде сказать, я очень торопился добраться до ваших милостей. Вот и выбрал самый быстрый способ. Как только князь Штефан отправился в путь, меня сразу же доставили пред очи честного конюшего Маноле. А то мне, простолюдину, в такой день нелегко было бы пробраться сюда. Поначалу пытался я добиться толку от мальца…
— Изволь учтивее говорить о моем сыне.
— Поначалу пытался я добиться толку с помощью боярского сына. А потом догадался, что с бывалым и недоверчивым старшиной дело пойдет легче. Старый мешок с костями, поначалу вроде бы уехал, но тут же воротился.
— Изволь учтивее говорить о старшине княжеских охотников, — вскинулся Кэлиман.
— Челом бью тебе, старшина, — ответил Иосип из Нимирчень. — Пошли тебе господь здоровья за то, что доставил меня на этот совет, на который я так спешил.
Конюший Маноле грозно поднял голову:
— И ты смеешь утверждать, дерзкий, что послан нашим сыном Дэмианом?
— Вот именно что Дэмианом, львовским купцом.
— А какие у вас дела с ним?
— Он мой хозяин, боярин. Смиренно прошу тебя, смягчи свой взор. И его милость второй конюший пусть вложит кинжал в ножны. Дайте мне святой крест: я готов верой христианской и спасением души поклясться, что послал меня сюда мой хозяин — Дэмиан Черный. А отсюда он приказал мне ехать в Белгород, где у него второй торговый дом.
— А помимо клятвы, какие у тебя еще доказательства? Я все равно не верю тем людям, что выспрашивают по ночам боярских сынов.
— Могу описать, каков с виду мой хозяин Дэмиан: человек он поджарый, ростом пониже второго конюшего, слегка припадает на левую ногу, а на колене у него шрам — девяти лет он упал и повредил колено. Три месяца лежал в лубках. И рассказал он мне это, дабы вы, послушав меня, отбросили всякое сомнение.
— Возможно, тебя послал мой сын, — недоверчиво проговорил конюший. — Но все это ты мог узнать и от других.
— Я бы еще мог добавить, честной конюший, что в горнице конюшихи Илисафты, в божнице, перед коей теплится лампада, хранится священная щепа от креста, на котором был распят спаситель наш Христос. А если и этого мало, могу сказать и другое. Мой хозяин Дэмиан поведал мне многие подробности, ибо знает, сколь грозен ты и недоверчив. И еще могу показать его почать. Из двух одинаковых печатей одну он доверил мне, чтобы предъявить ее вам. Как последнее доказательство. Только, чтобы достать ее, понадобится кинжал второго конюшего — распороть подкладку моего кафтана. Вижу, старый конюший все еще не верит. Пусть же молодой сам распорет кафтан у подмышки и достанет печать. Ведома она вам?
— Ведома, — кивнул старый Ждер.
— Тогда снимаю кафтан, и пусть второй конюший достанет печать. Сейчас вы увидите на ней оленью голову с крестом между рогами.
Симион достал из-под подкладки кафтана печать и положил ее на ладонь отца.
— Узнали ее?
— Узнал.
— Хорошо. Сейчас вы еще больше уверитесь в том, что я приехал с чистой душой. Мой хозяин поведал мне, что во всей молдавской земле нет людей более недоверчивых, нежели в Тимише. Ведь они присматривают за дорогими конями, и особенно за волшебным жеребцом, о котором рассказывал мне ночью сынок ваш. И правильно они делают, что боятся за своих коней, — ибо им и впрямь угрожают люди, искусные в воровском ремесле. Затем-то я и послан сюда.
Старик и сыны его удивленно посмотрели на чужака.
— Чур тебя, нечистая сила! — проговорил Некифор Кэлиман и приосанился, поняв, в чем дело.