Такая же участь постигла землю Лэпушны. Часть татарских отрядов шла по долинам, разоряя село за селом. Другая поскакала на северо-запад, в ботошанскую землю, нацеливаясь на стольный град Сучаву. Однако места эти, куда вторглись степные хищники, не были подобны привольным польским равнинам. Здесь холмы и овраги, заросшие густыми лесами, чередуются, словно застывшие волны древнего Сарматского океана. Вдоль лесов текут реки, теряющиеся в топях либо широко разливающиеся у запруд. Мурзы ведут свои конные орды, понятия не имея, что делается вокруг. Местные жители могут быстро укрыться в лесах, а степнякам некогда обыскивать пущи, да и непривычны они к такому делу. Орда разоряет, сколько может и где может. Малолетних и немощных убивают, сея смертельный ужас, чтобы легче завладеть богатством, скотом и хлебом жителей. Быстро собирают ватаги рабов и гонят их за Днестр под охраной копейщиков. Часть рабов оставляют в обозе, чтобы перетаскивать груженые кибитки через рытвины, ручьи, по размытым дорогам. Низкорослые лохматые лошадки не в силах тащить такую тяжесть. Рабы толкают кибитки, хватаясь за грядки, за колеса. Стонут, обливаясь потом, сгибаясь под плеткой и все же уповают на скорое избавление, о котором уже кое-что знают.
Восемь недель назад вышло от князя повеление ждать условленного знака. Теперь этот знак был подан: его слышали или видели люди, поставленные на то служилыми боярами, и рэзеши, либо конные и пешие боярские дружинники.
На гребнях холмов завертелись крылья ветряных мельниц, хотя ветра вовсе не было. На других холмах взвились столбы дыма — весть для тех, кто смотрел туда с вершины далекой горы.
В иных местах маячные дымы стелются по земле, — значит, там дует ветер. Но на мельницах не видно никакого движения. Вдруг одна зашевелила крыльями, потом тоже застыла.
В этот день князь Штефан покинул Сучавскую крепость, оставив там крепкую стражу. Он вел за собой три тысячи немцев-наемников в латах и четыре тысячи легкой конницы под предводительством военачальников. За ними следовал обоз из сорока телег с пушками и порохом под началом капитана Петру Хэрмана.
Штефан был верхом на белом жеребце — в знак того, что вышел на ратное дело. Отроки везли его латы и шлем, а спэтар — меч с крестообразной рукоятью. Архимандрит Амфилохие следовал в обозе, где уложен был и государев шатер; он вез с собой священные книги и серебряные складни, чтобы укрепить и утешить господаря в час испытаний.
Княжич Алексэндрел со своей свитой догнал войско Штефана на дороге к Хотину, когда до крепости оставалось лишь четверть пути. Кое-кого из провожатых княжича, которых Штефан хорошо знал, в свите не было. Зато появились новые люди, которым в этот час полагалось быть в другом месте.
Все утро Штефан ехал молча, хмуря брови и сдерживая нарастающий гнев. Рано утром до него дошла весть о событиях, случившихся вблизи Ионэшень. О них поведал князю второй постельничий Григорашку Жора, излагая все искусно и осторожно. Оказывается, в последнее время его светлость Алексэндрел-водэ нашел, помимо дорог, указанных ему государем Молдовы, и свою тайную любовную тропинку. Так уж повелось испокон веков: от напасти этой в молодые годы не избавлен ни один смертный — будь то князь или последний смерд. Пусть же государь не судит слишком строго о поступке сына. Господарь научил своих соратников и приближенных жертвовать удовольствиями ради долга, но у нынешних двадцатилетних юношей кровь, должно быть, горячее, чем у прежних. Потому-то самый близкий служитель Алексэндрела-водэ не осмеливался выдать его тайну и последовал за своим господином. Конечно, младшему Ждеру следовало предстать перед господарем и, преклонив колени, рассказать обо всем. Но он согрешил и поступил иначе, будучи, очевидно, связан клятвой.
Неприятное происшествие могло обернуться для княжича бедой, а для всего княжеского рода — великой печалью. Ибо в самом Сучавском граде нашлись злодеи, уведомившие опальных бояр в ляшской земле о любовных дорожках княжеского отпрыска.
В отношении пришлых злодеев пусть государь будет спокоен. Их допросили с пристрастием, и они во всем признались. Постельничий Жора как раз собирался этим утром доложить о них преславному господарю, но тут пришла весть об опасной стычке на Ионэшенском шляху.
— Место для виселицы злодеям подобрано? — гневно спросил Штефан.
— Подобрано, государь.