СТАЛИН. Паукер! (открыв дверь) Паукер, едри твою мать!
Появляется Паукер, поправляющий на себе мундир.
СТАЛИН. Ты слышишь?
ПАУКЕР. Слышу отлично, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Почему не принимаешь меры? Чья это собака?
ПАУКЕР. Яковлева.
СТАЛИН. Яковлева? Кто такой?
ПАУКЕР. Нарком земледелия. Отец у него – старый, ослепший большевик. Это собака-поводырь, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Знаем мы этих заграничников, теоретиков, старых большевичков. Сидели годами в Парижах и Женевах, перемывали косточки царской власти и Ленину, а нестарые большевики в это время околевали в ссылках и добывали денежки им на пиво и кофе. Почему я должен терпеть этот лай, Паукер?
ПАУКЕР. Понял. Будет исполнено, товарищ Сталин.
Паукер исчезает. Сталин пытается работать, но мысль не идет. Ложится на тахту, но и заснуть не получается. Наконец, доносится звук выстрела. Сталин наливает себе бокал вина и выпивает. Ложится на тахту, не снимая сапог и укрывшись шинелью. Входит на цыпочках Паукер. Он смешон в каждом своем движении. Осторожными движениями снимает с ног Сталина сапоги.
СТАЛИН (не зло.) Мудак!
ПАУКЕР (вытягиваясь). Так точно, мудак, ваше велич… товарищ Сталин.
СТАЛИН. Ты кого играл в театре? Королевского слугу? Эка в тебя въелось. Чего глаза-то бегают? Хочешь что-то сказать, а не решаешься. Давай уж, рожай.
ПАУКЕР. Собственно, ничего особенного. Просто, будучи в Ленинграде у родителей, Надежда Сергеевна освятила в церкви кулич.
СТАЛИН. Молилась при этом?
ПАУКЕР. Извините, не уточнил.
СТАЛИН. Хреново нацеливаешь агентуру. Агенты не знают, на что обращать внимание. Кому я доверяю себя… Ну, а что после Ленинграда?
ПАУКЕР. Вы имеете в виду поездку Надежды Сергеевны в Германию? Там дело похуже.
СТАЛИН. Говори.
ПАУКЕР. Надежда Сергеевна вернулась из Германии с дамским браунингом. Кажется, ей подарил брат Павел, сотрудник торгпредства. Надежда Сергеевна хранит оружие под матрацем. Я заменил патроны на холостые. По совокупности соображений, для вас угрозы нет, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Много на себя берешь, Паукер. Это я должен соображать, а не ты.
ПАУКЕР. Изъять браунинг?
СТАЛИН. Верни боевые патроны в обойму. Вдруг на Надежду Сергеевну кто-нибудь нападет. Как же она будет защищаться? Уйди.
Паукер идет к двери.
СТАЛИН. А ты почему в тапочках?
ПАУКЕР. Так ведь… боюсь вас разбудить, когда хожу по коридору.
СТАЛИН. Ходи в сапогах, которые скрипят. И остальным вели – никаких тапочек, только скрипящие сапоги.
ПАУКЕР. Слушаюсь, товарищ Сталин.
Паукер выходит на носках, но сапоги все равно скрипят. Сталин, наконец, засыпает. Зритель может услышать его посапывание и легкий храп.
Дача Сталина в Зубалово. Балкон на втором этаже дачи. Утро. Слышен звон пилы и стук топора. Сталин сидит на веранде, просматривает свежие газеты. Надежда подходит на цыпочках. В руке у нее открытка. Заглядывает через голову мужа в газету.
СТАЛИН. Татка, ты меня пугаешь. Я когда читаю, ничего не слышу. Вот, послушай, что Горький пишет: нос у него вздрогнул. Ты когда-нибудь видела, чтобы у кого-то вздрогнул нос?
НАДЕЖДА. Это чей нос?
СТАЛИН. Сразу видно, что не читала очерк Горького «Владимир Ильич Ленин». Ленина нос, Татка. А вот тут точно сказано. «Велик, недоступен и страшен кажется Ленин даже в смерти». И вот здесь точно, где Горький приводит слова Ленина о себе: «Мало я знаю Россию. Саратов, Казань, Петербург – ссылка и – почти все». Не почти, а все.
НАДЕЖДА. Как же мне нравится вид отсюда, со второго этажа. Только вот…
СТАЛИН. Что только? Что опять не так?
НАДЕЖДА. Вот нашла твою давнюю открытку. (читает) «Здесь природа скудна до безобразия, и я до жути истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге». Помнишь, ты писал мне это из Курейки, и я послала тебе открытку с видами Грузии?
СТАЛИН. И что?
НАДЕЖДА. Теперь по твоему повелению природу, которой тебе так не хватало в Курейке, вокруг нашей дачи вырубают.
СТАЛИН. Хочешь попасть в прицел снайпера? Или для тебя природа важнее жизни?
НАДЕЖДА. А еще… Раньше, когда ты был революционером, ты носил шляпу, костюм, туфли. Это тебе так шло. А теперь эта шинель до пят, френч, сапоги… трубка. Зачем тебе такая длинная шинель?
СТАЛИН. У Паукера спроси. Он считает, что в длинной шинели я смотрюсь выше. Стельки мне утолщил. Беспокоится человек, как я выгляжу в глазах врагов. Считает это важным делом.
НАДЕЖДА. Почему только в глазах врагов?