Легли спать. Лара в маленькой дальней комнате, Ленка - в комнате, примыкавшей к печи.
Постель Лары была чуть отсыревшей и пахла плесенью. Ветер ударялся в москитную сетку приоткрытого окна. В черноте звенели комары, и резко, точно вздрагивая, пели кузнечики. Лара лежала на боку, обняв тяжёлую сыроватую подушку.
Ей чего-то не хватало.
Скрипнули половицы. В коридоре мелькнула тень.
«Куда это Ленка собралась?»
Тихо, будто шелест крыльев мотылька, закрылась входная дверь. Лара быстро скинула одеяло, отодвинула старую штору и прижалась к стеклу, но из-за москитной сетки мир снаружи казался размытым. Лара дёрнула окно, оно открылось, осыпая отлупившейся краской.
В ядовито-жёлтом свете ночного фонаря Ленка вышла за калитку.
«Ага, так и знала!»
Лара натянула джинсы, поверх ночной сорочки накинула рубашку и поспешила на улицу.
Пахло чёрной смородиной, жимолостью. Ноги в шлёпанцах сразу же замёрзли. Большим пальцем ударилась обо что-то сырое. Нужно было бы надеть калоши, но где их искать в темноте?
Ленка неторопливо брела к лесу. Лара кралась за ней, стараясь либо обойти, либо пробежать поскорее пятна света, в темноте замирала, выжидала.
«Только бы не обернулась».
Но Ленка, казалось, была в каком-то наваждении, будто издалека её что-то звало, и она следовала на голос.
По старым доскам, перекинутым через канаву, Ленка перешла ров, обозначавший границы деревни, нырнула под арку калины и исчезла в лесу.
Лара побежала. Лунный свет рассеивался в темноте, и гвозди, криво вбитые по краям досок, ловили, притягивали свет, впитывали в себя и отпускали обратно внезапным блеском в ночной глади. Ветви калины костлявыми пальцами попробовали схватить Лару за волосы. Иголка или щепка воткнулась в стопу. Лара скорчилась от боли, остановилась, оперлась о сухое мшистое дерево, очистила ногу.
По спине пробежал холодок. И неприятный гнилой запах резко ударил в голову, но так же внезапно исчез. И тишина. Ни дуновения ветра. Ни хруста иголок. Ни урчания спящего в курятнике кота. Ни ночной песни. Даже филин забился в дупло. Тишина.
Лес, высокий и мрачный, деревья склонялись над тропинкой, вздымали из земли тонкие корни-петли, оступишься, зацепишься - полетишь в бездну. Ухнула сова. И её глухой ночной голос разрубил каменную тишину. И вновь всё наполнилось звуками, и звуки были как головокружение, как водоворот, как застывшее дыхание.
Иголки засыпались в шлёпанцы. Мелкие шишки, обломанные веточки. Лара потеряла сестру из виду. Странные ощущения, предчувствия то появлялись, то исчезали. Ларе бы остановиться, прислушаться, но она боялась, что иначе упустит Ленку, и скорее рвалась вперёд.
Ленки нигде не было.
«Что б тебя!!!»
И вдруг - запах.
Невозможно забыть или перепутать запах родной сестры. Сладкий, как сахарная вата, как молотая пудра, как расплавленная карамель. Но к этому с детства знакомому аромату примешивался какой-то иной запах... Вонь. Вонь протухшей курицы.
Лара на мгновение остановилась.
Нет, показалось. Только запах Ленки.
Впереди мелькнул огонёк. Лара облегчённо вздохнула и осторожно подобралась к манящему мерцанию пламени.
По телу разливалось приятное тепло. Жар от жирника в консервной банке будто распространялся по всему лесу. Ларе давно не было так хорошо и так спокойно, тепло, тепло, тепло... Лара улыбалась. Мысли растекались, плавились, выливались, вместе с потом выходили из неё. Лара опустилась на траву. А что если прилечь? Да, будет хорошо, прилечь, трава такая тёплая, влажная, так приятно касается кожи, лечь, остаться...
И вдруг её точно током пронзило. Вновь куриная вонь. Или опять кажется?
Лара со всей силой прикусила губу. Наваждение отступило. В лесу было холодно, колко и пахло чем-то мерзким и трупным.
Ленка, обнажённая, сидела на поляне заячьей капусты. Лунный свет серебрился, отражался от перламутровых крыльев ночных мотыльков, которые опускались на её спину, легонько щекотали и вновь взмывали вверх. Ярко-оранжевым пламенем горел жирник, кроваво отражаясь в рваных краях жестянки.
Лара не видела лица сестры, только изгиб её чуть загорелой спины, на которой мотыльки оставляли пыльные следы.
Ветер шелестел. Ленка вздрогнула и едва слышно застонала. Изогнулась, и мотыльки быстрее закружили вокруг неё. Откинулась на спину, и мотыльки приземлились на неё, сложили крылья и забегали по ней, как личинки по гнили. Они бегали, копошились, точно рой, а на их спинах отражались человеческие лица, тени, изогнутые в криках.
Лара попятилась. Дрожь пробежала по спине. Всё липкое, слизистое, всё прилипает, приклеивается, холодное теплеет, липкое, из ушей вытекает вязкое, как кашица. Влажное, как чрево болота.