Мимо проскользнула тень. Чёрная, чернее пустоты. Обдало холодом. Засквозило. Тень нависла над сестрой.
Тьма раскрыла крылья, прозрачные, свет жирника проходил сквозь них, как через вуаль. Крылья и череп. Тень бражника.
От стонов сестры пробирала дрожь. Призрачный хищник опустился и накрыл Ленку собой.
Лара знала, что нужно вмешаться, но не могла, что-то отталкивало. Пугало её... Запахи - запах перегнивающей помойки у отхожего места, плотный, густой, заполняющий всё пространство, вытесняющий воздух из лёгких. И вязкое, и липкое - разлагающийся мусор, что-то переваренное, пережёванное, покрытое желудочным соком - оно стекало по телу. И Лара чувствовала, что капля за каплей и из неё выходит сама суть.
Лара не могла сопротивляться, только пятилась на четвереньках, пока вдруг воздух не наполнился запахом калины, пока вдруг земля не стала сухой и твёрдой, пока вновь колючая иголка не впилась в ногу. Тогда Лара, пошатываясь, встала.
И побежала к дому. Не оглядываясь.
Лара знала: тень забирает девичью силу. Знакомый обряд. Но было в нём что-то уже, какая-то древняя сила, первобытная, стихийная, хтоническая, от которой Лару пробирало до костей.
«Нет-нет, это не какая-то любовная игра...»
Лара тоже умела делать нечто подобное. Тоже потихоньку высасывала из любовников силу, но только чуть-чуть, незаметно. Но могучая тень запросто может опустошить, испить Ленку до дна и оставить лишь иссохшую оболочку. Но Ленка пришла к нему сама... Может, у них какой-то уговор?
«Да кто в здравом уме с подобной тварью свяжется? Нет, Ленка просто не понимает».
Лара разделась и легла в постель.
«Может, вернуться? Но я ведь никогда с таким не сталкивалась. Я не знаю, как с ним бороться. Это не иголки под обои загонять... - она перевернулась на другой бок. - А ведь Клавдия Артёмовна когда-то рассказывала мне...»
Но мысль она не додумала. Всё расплывалось в тумане. И сквозь белую дымку Лара видела себя в лесу. Она была такой же обнажённой и покорной, как сестра, и маленькие мотыльки касались её тела.
«Меня тоже... сетью окутывает», - засыпая, подумала Лара.
Утро выдалось томным. Лара проснулась немного уставшей, точно всю ночь где-то бегала. Ей показалось, что спину щекочут мошки.
«Вот, значит, как. Ну, ладно. Мы ещё потягаемся кто кого. Позвонить Клавдии Артёмовне? - бросила взгляд на мобильный телефон. - Нет, опять какую-нибудь нравоучительную песню заведёт. Сама справлюсь».
Последние несколько лет Лара мало общалась с ведьмами, почти ничему новому не научилась, а старые знания как-то притупились, и в итоге всё колдовство Лары сводилось к мелкому бытовому хулиганству да офисным интригам.
«И как так получилось?»
Лара наблюдала за сестрой. Та чуть пританцовывала и тихо напевала под нос. На голых плечах виднелись ссадины, маленькие штрихи, точно от грифельного карандаша.
- Так, покажешь, чем ты тут занимаешься?
Ленка долго не отвечала. Лара не повторяла вопрос. С деланным интересом нарезала яичницу на маленькие квадратики, насаживала на вилку и отправляла в рот.
- Ладно, покажу, - неуверенно ответила Ленка и впилась взглядом в сестру.
Но та только улыбнулась и плюхнула в яичницу кетчупа.
Они отправились на другой конец деревни.
Лара старалась мило болтать о всяких пустяках: о столичной жизни, о тряпках в магазинах, о любовниках, но Ленка, кажется, слушала её вполуха. Наконец, Лара замолчала. Идти в тишине ей было неуютно. Чудилось, что кто-то подслушает мысли.
Жара вновь набирала силу. Воздух пах скошенной травой. Ларе казалось, что мошки прилипли к шее. Лара всё пыталась понять, что её тревожит, ухватить за хвост ускользающую мысль, но стоило ей эту мысль догнать, как та исчезала.
На краю деревни в старом плесневелом доме жила старуха. Красивая, высокая, с правильными чертами лица и ясными глазами. Только кожа её была в морщинах, а правое веко не до конца поднималось. От неё пахло кислым молоком.
Лара быстро огляделась, принюхалась. Нет, вроде ничего страшного... Хотя противник умён и умеет скрываться...
Василиса Романовна предложила чай со смородиновым вареньем. Сели на веранде. Пахло смолой, вытекающей из свежих срубов. Светлое дерево ещё не успело потускнеть и запылиться. В уголках оконных рам ещё не скопилась неотмываемая грязь.
Лара сделала глоток чая. Варенья было много, очень много, так, что чай скорее был не чаем, а жидким вареньем. Ветер колыхал занавески на открытых окнах и нежно касался щеки. Лара закрыла глаза.
«Здесь хорошо, может, Ленка и верно сделала, что уехала... Что в городе сидеть?»
Василиса Романовна рассказывала. Мелодичный голос старухи обволакивал и туманил.