Дом, в котором я живу, как вы уже догадались, принадлежал Усману. Ко мне он перешел как бы по наследству. Большую часть денег, полученных при увольнении из Гроссо Арборе, я потратила на ремонт и въехала, как только починили крышу. Мне оправили в рамки красивые чертежи его мушиных аэропланов, теперь они висят над книжными шкафами у меня в гостиной. Летательные аппараты Усмана, который мечтал о космосе.
А это были только мечты. Я купила книгу (сама не знаю, почему, наверное, потому, что по нему скучала) — про историю освоения космоса. Если подумать, изумляться тут было нечему, но, честно сказать вам, я была поражена, когда из нее узнала: астронавтов-египтян не было. Ни одного. Были из Вьетнама, Индии, Сирии, Мексики и Саудовской Аравии, но никого — из Египта. Однако ложь Усмана меня не тревожит: на мгновение мечты околдовали его и это делает их частью действительности — в каком-то смысле. Мгновения, которые он прожил в зачарованном сне, делают этот сон по-своему достоверным.
Я много думала об Усмане в последнее время. Недавно все газеты кричали о весьма странной истории. В одной латиноамериканской стране, когда МиГ-15 «Фагот» разбился при взлете, возник вопрос о выплате страховки. Уполномоченные лица стали расследовать обстоятельства катастрофы и выяснили по серийным номерам на каких-то деталях, что этот же самолет разбился у нас год назад: у него отказали приборы, когда он возвращался после выполнения задания над позициями ФИДЕ на центральной возвышенности. Тогда самолет исчез бесследно.
Потом стало известно, что, хотя по официальным данным из-за неполадок с приборами разбились восемь МиГов, были обнаружены обломки всего лишь трех. Запахло скандалом, в воздухе реяли обвинения весьма неприятного свойства. Тогдашний министр обороны был вынужден уйти в отставку из-за контактов с неким ближневосточным торговцем оружием. Доказать ничего нельзя, но имеются серьезные подозрения, что в период, когда война была в разгаре, пилоты систематически угоняли эти истребители за границу, где их перекрашивали и тайно продавали.
Разумеется, я понимаю, что приборы могут по-настоящему отказать, что самолеты действительно падают, но — кто что знает? Как можно быть в чем-то уверенным? Но я верю в свою интуицию, и меня не покидает странное чувство, что в один прекрасный день бывший владелец этого домика может наведаться в него и посмотреть, что в нем изменилось.
И вот что любопытно: куда бы я ни шла, мне все время чудится, что я его вижу. Здесь много сирийцев и ливанцев, и глаза у меня всегда вспыхивают при виде усатых и бородатых мужчин (я почему-то думаю, что он отрастил бороду…).
Это напоминает мне месяцы перед знакомством с Джоном Клиавотером, когда я ждала, что моя жизнь вот-вот разрешится нашей встречей, и в воздухе вокруг меня сгущалось ощущение ее неизбежности.
Я выхожу на террасу, искоса смотрю на море, на блистающий океан, и солнце греет мне лицо.
Джон Клиавотер.
Я надеялась, что он оставил какую-нибудь записку в блокноте, положенном на каменную скамейку, но там не оказалось ничего, только рунические закорючки формул. Мне остается одно мое воображение, и я думаю, что он принял решение внезапно, за несколько секунд. Он начал копать, вдруг то, что сулит ему будущее, стало нестерпимым, и он спустился к озеру. Именно будущее подкарауливает самоубийцу и обрушивается на него — всей тяжестью времени.
Джон выбрал свой осколок плиты, высвободил его из обросшего мхом гнезда, прижал к груди, вышел на середину озера и упал лицом вниз. Один раз глубоко вдохнуть широко открытым ртом — и достаточно. Как говорил Амилькар, то, чего нельзя избежать, нужно приветствовать.
Я смотрю на часы. Через час у меня встреча с Джингой. Может быть, вас это удивит, но я по-прежнему работаю на проект. Я встречаю с самолета вновь прибывших, организую транспорт и снабжение уже для двух лагерей. Это была идея Джинги Маллабар: поскольку исследовательский центр стал вдвое больше, им нужен администратор и представитель в городе. Платят мне неплохо: сейчас с фондами все в порядке — после того, как книга увидела свет. «Приматы: сообщество крупных обезьян». Просмотрите ее, проверьте, что там написано. Прочтите большую сноску на странице 74. «Мы выражаем благодарность доктору Хоуп Клиавотер за ее неоценимый вклад…»
Я больше не бывала в Гроссо Арборе — Джинга считает, что мне разумнее там не показываться, — но с Юджином Маллабаром виделась три раза. Очень коротко. Он приветствовал меня тепло, но напыщенно, держал дистанцию, демонстрируя фальшивое обаяние доброго дядюшки: «Хоуп, дорогая…», «Всех благ вам, Хоуп…» Большую часть времени он проводит в Америке, читает лекции. Повседневной работой в двух лагерях руководят Джинга и Хаузер. О том, что произошло между нами в лесу, не было больше сказано ни слова. И никто, насколько я знаю, не обнаружил тела Пулула, Дария и Конрада.