— Ты только посмотри, что ты со мной сделала! — обычно говорила ей мать. Наверное, когда он кончил, она сказала ему то же самое — ее настоящему отцу.
— Ты только посмотри, что ты со мной сделал!
Картина получилась просто смехотворная, и Кэтлин не может сдержать смешок.
И тут же просыпается.
Мужская рука, что только что затыкала ей рот, исчезла.
Интересно, сколько времени она потеряла?
Она почти забыла о своей цели. И уже почти обернулась.
Его рука настигает ее в самый последний момент. Она сжимает ягодицы Кэтлин, не давая забыть, зачем она здесь. Этот ее сон, ее заветная фантазия — ощутить дядю внутри себя. Тем временем его пальцы изучают соседнее отверстие.
Послюнив большой палец, мужчина проникает ей между ягодиц и слегка надавливает, совершает круговые движения. Дыхание его учащается. Он выскальзывает из ее влагалища, подтягивает к себе бедра, принимает удобную позу, прижимает набухший член к ее анусу, издает стон. Из его члена сочится влага. Он все сильнее прижимается к Кэтлин и постепенно проникает в нее. Его движениям недостает ритма. И вновь девушку словно пронзает молния, и тело отказывается принять его, отказывается принять его… и наконец — уже неподвластное ее воле — покоряется, и он входит в Кэтлин по самую рукоять.
Мужчина не отпускает ее, пока она не перестает рыдать. Она чувствует его внутри себя. Она сжимает его своим телом. Постепенно, наслаждаясь каждым мгновением, она выталкивает его из себя, словно какашку.
Кэтлин выпрямляется и пытается отыскать туфли. Рука мужчины сжимает ее предплечье.
Охваченная омерзением, она отстраняется.
— Все нормально? — спрашивает он.
Это ее фантазия, а не его. Она ему ничего не скажет.
— Может, сходим куда-нибудь выпить чаю? — предлагает мужчина.
Надо, чтобы он заткнулся. Надо срочно от него избавиться. Как можно скорее. Как жаль, что у нее на шее не висит табличка с предупреждением «Не подходить близко». Придется что-то ему сказать. Да, но вот что?
Ей тотчас вспомнился моряк по имени Дик Джинкс. Что он там говорил про своего приятеля Дональда?
— Педик! — говорит она.
Ей слышно, что незнакомец екает, словно ему дали под дых.
— Голубой!
Напряжение между ними растет с каждой секундой. Внутренним взором Кэтлин уже видит, как сжимаются его кулаки, как белеют костяшки пальцев.
— Гомосек!
Она зажмуривает глаза, ожидая, что в любое мгновение он врежет ей по лицу. Ей страшно. А если дело не ограничится одними кулаками? Что, если он поднимет с пола кирпич? Но, увы, уже слишком поздно…
— Пошел в жопу! — кричит Кэтлин и считает до десяти, после чего открывает глаза.
И шестым чувством ощущает, что его рядом нет.
Пальто валяется у ее ног. Кэтлин поднимает его и набрасывает на плечи.
А вот и туфли. Слава богу, нашлись. Она надевает их.
Девушка еще не пришла в себя и все равно моментально узнает завывание сирен. Сколько времени прошло? Где она? Она одна или рядом кто-то есть?
Кэтлин оборачивается и… видит бомбу. Да-да, она видит, как та летит в воздухе, всей своей чудовищной массой устремляясь вниз, словно чудом сорвавшись с небес. Вот уж чего никто не желал бы увидеть в своей жизни. Нос бомбы поблескивает в лунном свете, а сама она с жутким свистом устремляется сквозь ветви дерева и вспарывает землю.
Кэтлин поднимается и — не торопясь, брассом — плывет по воздуху. Ее сверху обдает — нет, не штукатуркой, как она ожидала, а листьями. Птички с ярким оперением испуганно кружатся рядом с голым деревом. Почему перья такие яркие? Их крылья в огне.
Кэтлин ложится на спину и наблюдает за пылающими птицами.
И тут девушка просыпается.
Она одна. Улица дымится и трещит от языков пламени.
Кэтлин поднимается и садится. Прямо перед ней зияет огромная воронка. Кэтлин переводит взгляд на себя — оказывается, она вся перепачкана землей. Девушка встает, и комья земли падают с нее, а над головой пылающие птицы с криком устремляются в небеса, ближе к луне, и вскоре сливаются с ее сиянием. А внизу, где-то в глубине ее чрева, чужой сперматозоид, одинокий хвостатый бродяга, находит свою цель.
МАГИЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА
На дворе пятьдесят второй год, вернее, самое начало года. Пять часов, а уже темно.
— Боже, какая темень! — причитает Кэтлин, стоя перед окном. Стекло, обрамленное красно-коричневыми гардинами с геометрическим орнаментом, усеяно брызгами дождя. Она стоит нахохлившись, закутанная в голубой нейлоновый домашний халат.