Сначала вышли две жены — обе блондинки и явно русские. Из тех самых, что предпочитают ездить на Восток… на заработки — но свежие по виду совсем. Прикрыться даже полотенцем они не сочли нужным. Оно и правильно — зачем красоту скрывать…
Затем в окружении еще двух — пока первые успели ополоснуться в море, появился и сам Сатир. Первые вылезли из моря — и началось…
— Слушай… Я тут больше не могу — изжарюсь…
— Он же может. Терпи, ему сейчас сложнее приходится, чем тебе…
Мельком взглянул на часы — действо на мраморных ступенях продолжалось уже полчаса. Интересно, что за лекарство он принимает, говорят — из Африки немцы какое-то возят. Для восстановления мужской силы. Отвлекаюсь…
Можно было бы, конечно выстрелить и сейчас — но я не стрелял. Дамы, которые сейчас развлекали Сатира, в отличие от него самого не были ни в чем виноваты. Они не связывались с террористами, не передавали деньги, не финансировали антигосударственные акции. А значит, и стрелять в них было решительно не за что.
Сатир выдохся через пятьдесят пять минут — когда Али стал аж красным — он почему-то плохо переносил жару, несмотря на то, что был турком и родился на Востоке — а я начал психовать, что для точной стрельбы и вовсе противопоказано. На какой-то момент я подумал, что это не более чем ловушка и охранники свободной смены подбираются к нам. Но этого быть не могло — Али перекрыл все подходы к нашей лежке тонкими, едва ли не в несколько молекул толщины нитями. Порвешь хоть одну из них — тревога. Прибор был у Али на руке — и противнику он попасть был никак не должен. Он явно указал бы на армию — больше этой мобильной системы охраны периметра нигде не было…
Наконец, Сатир начал подниматься…
— Дистанция
— Тысяча сто восемьдесят один
— Ветер
— Слабый. Три влево…
Стрелять надо сверху вниз — да еще и учесть, что часть своего пути пуля полетит над водой — а влажность там другая, да и испаряется она под таким то жарким солнцем, что тоже требует небольшой поправки…
Сатир встал в полный рост, потянулся, глядя на солнце — и мой палец сам нажал на курок…
Пуля на таком расстоянии летит долго, очень долго… Изображение в оптическом прицеле, выведенном на максимальную дальность, смазалось от отдачи — но через мгновение все снова стало четко видно. И я увидел, как Сатир лежит животом вниз прямо на мраморных ступенях — а к зеленоватой, соленой воде течет, стремиться слиться с ней багровый ручеек…
Дело сделано…
В следующую секунду и я и Али отпрянули — снайперская пуля щелкнула о камень, выбив каменную крошку в опасной близости от нас. Мы переглянулись — говорить ничего и не было нужно. Мы учились вместе, одному и тому же и в таких случаях понимали друг друга без слов…
Опасность. Так быстро они не могли понять, где находится снайпер. Если не знали заранее…
Хватанув винтовку я сиганул вниз, следом за Али — успев уйти от пулеметной очереди, свинцовой метлой прочесавшей то место, где мы лежали. Совсем рядом с нами новая снайперская пуля срезала толстую ветку…
— Валим! Меняем отход!
Кто-то сдал — иначе этого просто не могло быть!
Машина ждала нас в километре — но в этой ситуации идти до нее было нельзя — там нас вполне могла ждать засада…
— К дороге! — выдохнул я, таща тяжеленную винтовку и стараясь не упасть. Зелень, кусты, камни, треск ветвей, тяжелое дыхание — все это слилось в нечто единое под названием «погоня». Она уже дышала нам в спину — и я это знал…
План был единственный — захватить первую попавшуюся на дороге машину, желательно без лишней крови, проехать на ней километров несколько, чтобы оторваться — и уходить пешком. На пересеченной местности выследить двух разведчиков-диверсантов военно-морского флота, если они не хотят быть выслеженными — дело непосильное.
Задыхаясь, мы выскочили на узкое дорожное полотно, вьющееся между холмами…
— Машина… — выкрикнул Али
Я мельком глянул на выезжающий из-за резкого поворота черный британский «РейнджРовер» — и адреналин, которого и так уже было немало, буквально хлестнул в кровь сплошными потоком…
— Контакт!
Вскинув винтовку, я выстрелил — с рук, навскидку, целясь по месту водителя. Громыхнуло, отдача обожгла болью руки — внедорожник завилял, тормозя. Даже отсюда было видно, как тонированное лобовое стекло со стороны водителя изнутри забрызгало красным…
Али уже стрелял — севастопольская подготовка не прошла даром. Мгновенно кувыркнувшись на раскаленном асфальте дороги, он пришел на колено и уже поливал огнем салон Рейнджа из автомата «Скорпион». Это оружие производилось в Богемии и отличалось особой точностью — непрерывной очередью все тридцать пуль ложились в мишень, равную по размерам автомобильной дверце — вот за что его так любили политические террористы всего мира…
Искалеченный, с разорванным пулями салоном, Рейндж катился по инерции прямо на меня — но я стол словно во сне — не двигаясь с места. Сбоку что-то кричали, что — я не понимал…
— Ты что, совсем охренел?!!!
Пробегая мимо меня, Али со всей силы толкнул меня в плечо — и тут все встало на свои места, появился звук и мир закрутился с прежней скоростью. Оцепенение после выстрела, странное и необъяснимое, прошло…
Машина остановилась всего в пяти метрах от меня, немного не доехав. Закинув винтовку за плечо, я подбежал к ней, распахнув переднюю дверь справа — и изрешеченное пулями тело буквально вывалилось на меня…
В салоне разило кровью — запах был такой густой, плотный, даже едкий, каким он бывает лишь на бойне. Первым погиб водитель — моя пуля, пущенная навскидку, пробила лобовое стекло, его тело, спинку сидения и застряла в теле того охранника, что сидел за ним и уже готовился высунуться из окна чтобы стрелять по нам. Все лобовое стекло было забрызгано красным, испещрено дырами — хорошо что небронированная машина. Впрочем, от триста тридцать восьмого калибра не спасет и броня…
— Интересные дела! Откуда только берут, ублюдки… — Али уже запихнул Скорпион в подмышечную кобуру, вытащил заднего сидения труп, подхватил его оружие — последняя модель АК в полной комплектации — с подствольным гранатометом, лазерным и оптическим прицелами. Такое оружие в частные руки не могло попасть никак…
— Ты едешь, нет? — Али уже разобрался с трупами со своей стороны и раздраженно смотрел на меня, протирая какой-то тряпкой залитое кровью лобовое стекло — скорее даже не протирая, а размазывая кровь по нему
— Сейчас…
— И труп с твоей стороны убери из машины — и так запах будь здоров…
Дорога на Саадият. 17 июня 1992 года
Раскаленная жарким солнцем узкая асфальтовая лента бросалась под колеса внедорожника, ровно рычал мотор. Али вел машину как профессионал — почти не пользуясь тормозом даже на поворотах — только сбрасывая газ. Я же, пока у меня были свободны руки, занимался оружием…
— Винтовку я выпихнул в окно прямо на ходу, когда мы неслись по самому краю десятиметрового обрыва — жаль но ничего не поделаешь. Свое дело она уже сделала — возможно, ее никогда и не найдут. А, скорее всего — найдут случайно через пару месяцев, когда уже будет поздно и расследование зайдет в тупик. Отпечатков на ней не было никаких — и я и Али покрыли ладони специальным лаком, очень похожим на лак для волос, которым цирюльники пользуют своих клиенток. Раздражает кожу, но ничего не поделаешь — зато отпечатков не остается нигде и никаких…
АК был в полном порядке — два магазина к нему, сцепленных специальным держателем и граната в подствольном гранатомете — более чем достаточно, тем более что нам не бой в окружении вести. Скорпион я перезарядил, положил своему другу на колени — тот кивнул, не отрывая напряженного взгляда от дороги. Пошарившись в карманах дверей, я нашел два пистолета Браунинг с запасными обоймами — судя по всему, машина принадлежала охране и была буквально напичкана оружием…
— Как думаешь?
— На побережье возьмем катер или мотоцикл — бросил Али
Вот и договорились. Действительно, лучший путь отхода — по воде, на ней следов не остается…
— Казаки! Пост впереди! — пост на дороге я увидел первым, казаки частенько устраивали такие посты на контрабандистов — контрабанда, несмотря на все усилия, ширилась и процветала…